Автор Петр Романов
Смерть императрицы Елизаветы Петровны в России оплакивали искренне, легко - по-русски - простив ей и грехи молодости, и грехи зрелости, и грехи старости: лень, капризы и не расположенность к вдумчивому труду. Эпоху Елизаветы Петровны, несмотря на то, что и она была наполнена пушечной стрельбой, русские вспоминали позже как некий мирный оазис посреди беспокойных времен.
Своего преемника Елизавета выбрала сразу же после восшествия на престол. Им стал ее племянник Петр-Ульрих, сын старшей сестры Анны Петровны. Отцом наследника был герцог Голштейн-Готторпский Карл-Фридрих, сын сестры короля Карла XII, так что Петр-Ульрих оказался родственником сразу двух мировых знаменитостей - Петра Великого и его противника - Карла. Из-за чего мог в одинаковой степени претендовать как на русский, так и на шведский престол.
История не сохранила нейтральных характеристик Петра III (под этим именем Петр-Ульрих стал русским императором), зато переполнена свидетельствами его малодушия, грубого нрава, необразованности и ненависти ко всему русскому. Сама Елизавета Петровна любила племянника, прощая ему почти все, но, с другой стороны, прекрасно понимала, сколь неудачный выбор она сделала. Слова: «Племянник мой - урод, черт его возьми!» или «проклятый племянник» не раз срывались с ее губ.
Более пятнадцати минут общения с родственником Елизавета выдержать не могла. Самая мягкая из характеристик Петра, что мне удалось найти в работах русских историков, звучит так: «Он был взрослым ребенком».
Все эти характеристики в целом верны, но абсолютно не учитывают, что жизнь заставила «дважды наследника» помимо его воли сделать внезапный разворот на 180 градусов, а такие виражи особенно в юности для неуравновешенной психики редко проходят бесследно. Напомним, что первоначально Петра готовили для вступления не на русский, а на шведский престол. То есть, сначала его убеждали в непогрешимости лютеранства, а затем пытались привить любовь к православию, сначала воспитывали в духе шведского патриотизма, составной частью которого тогда была ненависть к русским, а затем попытались заставить все забыть и перечитать историю заново, поменяв везде минус на плюс. То, что Петр не продемонстрировал податливости и гибкости, свойственной пластилину, вряд ли справедливо ставить ему в упрек.
Петр-Ульрих сел на русский престол не по своей воле, сам он не скрывал, что предпочел бы Швецию. Ему не было дела до русской истории, русской веры и русских людей. Голштинец по воспитанию он был больше Ульрих, чем Петр. Убежденный фанатик прусского духа, слепо боготворивший Фридриха, Петр оказался не на своем месте, к тому же в очень неподходящий исторический момент: Россия воевала с пруссаками, а русские еще не успели забыть немецкое засилье времен Анны Иоанновны.
Его личные качества лишь усугубляли ситуацию, но на самом деле не были определяющими. С тем же самым вздорным характером и слабым умом Петр был бы, наверняка, приемлем в своей родной Голштинии, Пруссии или той же Швеции. Потому что любил их. Россия отторгла голштинца не потому, что его интеллектуальный коэффициент оказался слишком низким (на царском престоле сидели не только гении), а потому что государь люто ненавидел своих подданных и страну, где правил. А такое мало кто стерпит.
Новый император начал свое правление с двух указов, которые любому другому правителю принесли бы популярность, как среди дворян, так и среди широких народных масс. Первый указ о дворянской вольности освобождал дворян от обязательной службы, второй - уничтожал страшную Тайную канцелярию.
Кстати, именно указ Петра III дал толчок появлению в России интеллигенции. Дворянин, освободившись, наконец, от обязательной службы и уединившись в своем поместье, совсем не обязательно погружался в беспробудное пьянство. Многие из дворян впервые получили возможность остаться наедине с книгой и спокойно подумать о судьбе России и русского народа.
Другому императору два подобных указа, гарантировали бы всенародную любовь и достойное место в русской истории, но не таков был Петр III. Двойственность его воспитания порождала немыслимые парадоксы. Многие другие решения императора подданные восприняли как ушат холодной воды, особенно после царствования Елизаветы, проникнутого уважением к национальным ценностям.
Петр III оскорблял православных: отменил домашние церкви, распорядился выкинуть из русских храмов все иконы за исключением икон Спасителя и Божьей Матери, приказал русским священникам сбрить бороды и одеваться, как пасторам! Одного этого уже хватало, чтобы потерять русский трон.
Мягко говоря, нелюбовь к себе вызвал Петр и в армии, решив переделать ее на прусский манер. Легко представить себе чувства боевого офицера, не раз бившего немцев на полях сражений, когда его заставляли, переодевшись в узенький иноземный мундирчик, вышагивать на плацу, до изнеможения отрабатывая балетные па, взятые Петром на вооружение из арсенала прусской муштровки. Российский император благоговейно целовал бюст Фридриха и приобрел привычку много курить и пить пиво, поскольку полагал, что именно так и должен вести себя «бравый офицер». В то же время все покои инфантильного императора были заставлены оловянными солдатиками, он мог с упоением играть в них часами.
Хуже того, с не меньшим энтузиазмом Петр III начал играть и в большую политику, причем приоритеты здесь, как и следовало ожидать, были всецело отданы интересам Пруссии и Голштинии, но никак не России. Фактически всей внешней политикой страны в этот период распоряжался прусский посланник при императорском дворе. Сразу же после вступления на престол Петр отдал приказ остановить военные действия против Пруссии, отказавшись от всего завоеванного. А чуть позже начал войну с Данией из-за Шлезвига, поскольку пожелал присоединить эти земли к Голштинии. Русские солдаты снова начали таскать каштаны из огня для других.
Все случившееся можно было легко предвидеть, а потому уже накануне смерти Елизаветы разрабатывалось немало планов устранения Петра от власти. Уже тогда многие делали ставку на жену наследника престола - Екатерину, принцессу Ангальт-Цербтскую. Канцлер Бестужев, например, составил тайный проект: объявить преемником Елизаветы ее внука Павла Петровича, а регентство поручить матери Павла - Екатерине. Та, ознакомившись с планом, его поддержала, но сочла трудно осуществимым на практике.
Свой проект канцлер хотел показать и Елизавете, но нужно было выбрать для этого подходящее время, поскольку вопрос предстояло обсуждать щекотливый. И по политическим причинам, и потому, что сама Елизавета, уже тяжело больная, очень нервно относилась ко всему, что касалось ее скорой смерти.
Процарствовал Петр-Ульрих недолго: с 25 декабря 1761 года по 28 июня 1762-го. На больший срок терпения ни у кого не хватило.
Самое активное участие в перевороте сыграли англичане, но объективно устранение от власти Петра III полностью отвечало и русским национальным интересам. Недаром о непутевом императоре ходил анекдот, что у этого государя нет более жестокого врага, чем он сам, поскольку он не пренебрегает ничем из того, что могло бы ему навредить. И, тем не менее, переворот в России произвел в Европе того времени настоящий шок. Вернее, шокировал не сам переворот 1762 года, как близнец, напоминавший все предшествующие российские перевороты - те же гвардейцы, та же неразбериха, очередная претендентка в традиционном уже военном мундире, те же патриотические речи в казармах, ритуальный манифест, обвиняющий предшественника во всех мыслимых грехах, то же французское шампанское и раздача подарков под занавес. Шокировала загадочная смерть Петра, породившая, естественно, массу слухов.
В своих письмах арестованный Петр поначалу просил жену о немногом: вернуть слугу - негритенка, скрипку, мопса и любовницу. (Все, кроме любовницы, арестованному тут же доставили.) Но чуть позже одно за другим пошли письма с просьбой «отпустить в чужие края» и еще конкретнее «отпустить меня скорее с назначенными лицами в Германию». Это уже были не «мопс и негритенок», это была серьезная политическая проблема.
Странная ссора Петра с охранявшими его дворянами, неожиданно закончившаяся убийством, избавила Екатерину от одной головной боли, зато принесла другую. Вся Европа задавалась двумя вопросами: причастна ли к убийству новая императрица и почему за преступление никого не наказали? Сам факт убийства был для всех очевидным. Официальная версия о внезапной кончине бывшего императора от «геморроя», не могла убедить даже самого простодушного. Многие годы, чуть ли не до конца своих дней, Екатерина занималась тем, что трудолюбиво отмывала до бела свой имидж. Во многом преуспела, но убедила в своей невиновности все-таки не всех.
О том, какие настроения царили в это время в Европе, можно судить по воспоминаниям датского дипломата Андреаса Шумахера. Это свидетельство особенно показательно, если учесть, что не было в Европе страны более заинтересованной в устранении с русского престола Петра III, чем Дания. Именно с датчанами российский император собирался воевать ради интересов родной ему Голштинии. «Таков был конец несчастного внука Петра I, - пишет дипломат. Он (Петр I) учинил расправу над собственным сыном, и вот Бог наказал его в этом потомке. Это новый, хотя и печальный пример того, что никогда иностранному принцу не удастся безнаказанно вступить в Россию».
Обращает на себя внимание многозначительная оговорка - Петр III, конечно, был наследником и шведского престола, но назвать «иностранным принцем» прямого потомка Петра Великого можно разве лишь потому, что сам внук главного российского реформатора считал себя в России иностранцем.
В этом смысле с датским дипломатом можно согласиться: Россия отторгла от себя чужого ей не столько по крови, сколько по духу Петра-Ульриха, зато, как свою, приняла чистокровную немку Екатерину.
И на этот раз не ошиблась в выборе.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
