Юлия Петровская
САРАЕВО, 3 мар - РИА Новости. Через 15 лет после окончания войны в Боснии и Герцеговине (1992-1995 годы) многие по-прежнему сомневаются в способности населяющих эту бывшую югославскую республику народов мирно уживаться и ладить друг с другом. Боснийские мусульмане (бошняки), сербы и хорваты, а тем более их политические лидеры, по-своему воспринимают трагические события недавнего прошлого, по-разному видят будущее страны и то, как в ней должны обеспечиваться их права.
Боснийские народы, по большому счету, живут изолированно друг от друга. Люди предпочитают ходить в "свои" кафе и магазины, заводить знакомства, учиться и работать в "своей" среде. Дружбу и родство довоенной поры, если они строились на многонациональной основе, восстановили далеко не все. Многие стараются без особой надобности не появляться в городах и селах, где живут люди другой национальности. А если уж пришлось оказаться среди "чужаков", предпочитают не показывать своего отличия. Говорит ли в них страх, недоверие, вина или же неприязненное отношение к представителям другой национальности, не всегда можно разобрать. Почти в каждом доме по-прежнему имеется оружие - разница лишь в его количестве и качестве.
Пятидесятилетний таксист Харис изъездил всю бывшую Югославию. По национальности он себя не определяет. Его дед был евреем, мать - сербка, отец - мусульманин, жена - хорватка, причем тоже из интернациональной семьи. "Национальный вопрос для нас никогда не стоял. Наш дом всегда был открыт для всех, - рассказывает Харис. - Да и сейчас у нас бывают многие, хотя, конечно, уже не так, как было до войны...". Во всех бедах простых людей он винит политиков, которые "столкнули народы с целью личной наживы".
Таких, как Харис, то есть выходцев из смешанных семей, не определяющих себя в качестве бошняков, сербов или хорватов, здесь насчитывается 20-25%. Однако интересы этих людей плохо сочетаются с послевоенными реалиями. В конституции Боснии и Герцеговины говорится лишь о трех государствообразующих народах, а повседневная жизнь (образование, бизнес, досуг) зачастую имеет свои разделительные линии.
"Вот и языки у нас теперь разные: боснийский, сербский, хорватский, а ведь раньше был один", - смеется Харис.
Укреплению межчеловеческих границ способствовала не только война, но и мирное время. Эти границы установлены Дейтонским мирным соглашением (1995 год), определившим современное устройство БиГ. Страна состоит из двух образований (энтитетов) Федерации Боснии и Герцеговины и Республики Сербской, сосуществующих как два отдельных государства. Подавляющее большинство жителей РС - сербы, а в Федерации живут главным образом мусульмане и хорваты.
Конечно, за послевоенное время было принято немало "объединительных решений": создана единая армия, полиция, спецслужбы. Или, например, что гораздо важнее для простых людей - введены единые номерные знаки для автомобилей, что позволяет любому гражданину приезжать в любую часть страны, не опасаясь за свою жизнь и сохранность транспортного средства. С другой стороны, национальную принадлежность может выдать номер мобильного телефона. Не стоит удивляться, если не ответят на звонок с "чужого" номера или откажутся иметь дело. Для удобства ведения бизнеса и прочих контактов лучше приобрести не меньше двух номеров, зарегистрированных соответственно в Республике Сербской и в Федерации БиГ.
Впрочем, успех не всегда зависит от подобных предосторожностей. Сорокапятилетний мусульманин Мирсад доволен тем, как у него налажен бизнес с 30-летним напарником Драганом. Офицер армии БиГ Мирсад воевал против армии боснийских сербов, однако это не является предметом разногласий с Драганом, отец которого был по другую сторону фронта, и чья семья приняла около 40 беженцев из Сараево в начале войны.
Драган - единственный серб, приглашаемый Мирсадом на семейные торжества. "Наша дружба многих удивляет, - говорит Мирсад. - Но лично я отношусь к сербам нормально". Несмотря на это, собеседник признал, что в сербских районах он практически не появляется. Более того, он не исключает возможность возобновления конфликта, "глядя на то, что творится вокруг".
За неполные 15 лет, прошедшие с момента окончания войны, властям Боснии и Герцеговины не удалось восстановить экономику и существенно поднять уровень жизни населения, хотя западные страны вложили в БиГ 14 миллиардов долларов. Безработица в стране сейчас составляет 42% , причем только по официальным данным. Уровень зарплат и пособий постоянно снижается, в отличие от цен. Зарплата в 250 евро считается не такой уж плохой, однако ежемесячные счета за коммунальные услуги в двухкомнатной квартире достигают 100 евро: цены на электричество и газ здесь (по сравнению с российскими) очень высокие.
Мировой кризис, разумеется, не обошел Балканы стороной. По данным МВФ, Федерация Боснии и Герцеговины в последние месяцы оказалась на грани финансового коллапса. В Республики Сербской финансово-экономическая ситуация считается менее драматичной, однако и там до благополучия слишком далеко. Ко всем прочим проблемам в этом году добавилось масштабное (по местным меркам) наводнение. В январе сотни домохозяйств в разных частях страны пострадали от стихийного бедствия, но помощь, судя по рассказам пострадавших, дошла лишь до немногих.
Раздутый бюрократический аппарат, отражающий сложную систему власти в БиГ, эффективностью не отличается. А политики предпочитают конкретным делам предвыборный пиар. Всеобщие выборы в стране пройдут только в октябре, но политическая гонка уж давно набирает темп. Националистическая риторика - один из ее непременных атрибутов.
Спустя 15 лет после конфликта в Боснии и Герцеговине еще многое напоминает о войне. И хотя восстановлены многие разрушенные объекты, а на местах иных развалин даже выросли бизнес-центры и дома класса люкс, кое-какие следы стереть не удастся еще долго. Чем дальше от центра Сараево, тем их больше. Это разбомбленные или изрешеченные пулями здания, "кляксы" на дорогах и тротуарах от разорвавшихся снарядов, предупреждения о возможных минных полях, встречающиеся в горной и лесной местности... О недавней войне напомнят таблички на школах с именами учеников, погибших под обстрелами, военные вертолеты международных сил, регулярно патрулирующие воздушное пространство, или пропагандистские "документальные" фильмы, постоянно транслируемые по телевидению.
Страна все еще живет под контролем международной администрации, именуемой Аппаратом Высокого представителя, а безопасность помогают обеспечивать несколько тысяч солдат EUFOR, оставшихся от натовского контингента, достигавшего когда-то 70 тысяч.
Натыкаясь в разных частях страны на деревни-призраки с развалинами, поросшими деревьями, усомнишься в том, что они учтены хоть в каких-то государственных списках. А власти рапортуют об успешном восстановлении подавляющего большинства из 450 тысяч разрушенных в ходе войны домов. Впрочем, и в восстановленные дома желают возвращаться не все. Более 100 тысяч человек в БиГ продолжают пребывать в статусе перемещенных лиц. Конечно, это не так много, если вспомнить, что в начале 1990-х свои дома покинули более двух миллионов человек, то есть половина населения страны. Но все же не так мало, если учесть, что страна претендует на членство в Европейском союзе. Возвращающиеся беженцы зачастую не имеют доступа к медицинским услугам, образованию, социальной защите, пенсионному обеспечению или даже к воде и электричеству.
Не удивительно, что более 500 тысяч человек из числа покинувших БиГ в годы конфликта предпочли остаться за рубежом.
Министр иностранных дел БиГ Свен Алкалай заявил на днях, что Босния и Герцеговина до конца года подаст заявку на вступление в ЕС. Иллюзий по поводу скорого предоставления кандидатского статуса в Сараево никто не испытывает, однако предполагается, что этот шаг поможет ускорить реформы.
Евросоюз заявляет, что БиГ не получит кандидатский статус до тех пор, пока в стране действует Аппарат Высокого представителя и покуда не проведена конституционная реформа. Запад добивается централизации власти в БиГ, заявляя, что это необходимо для создания более эффективной модели управления, соответствующей стандартам ЕС. И хотя почти все боснийские политики выступают за интеграцию в Европу, идти на серьезную корректировку системы власти они не рискуют, либо желают, чтобы преобразования имели иной характер, чем предлагает Запад.
Так, хорватские партии выступают за создание собственной федеральной единицы, что, однако не предусмотрено никакими планами. Сербы требуют сохранения за ними максимальной автономии, предусмотренной Дейтоном. А ряд мусульманских лидеров настаивает на максимальной централизации, включая упразднение двух энтитетов. Из семи основных политических партий БиГ лишь одна (и то с условиями) поддержала пакет поправок к конституции, предложенных в октябре прошлого года Евросоюзом и США. Диалог по этому поводу, получивший название "бутмирского процесса", утратил всякие шансы на успех в условиях активизации предвыборной кампании.
