Вам знаком запах горелой древесины? Нет, не поленьев в костре, а горелой мокрой древесины, к запаху которой примешивается запах горелого тряпья? Думаю, что знаком. Он, этот запах, просто отвратителен. А еще представьте себе, что эта горелая древесина - ваш, уже бывший, дом. Который подожгли. И теперь у вас нет ни дома, ни одежды, ничего. Зато есть жена, не самый здоровый человек, и трое ребятишек. И что делать? Ясное дело - жить. Занимать деньги, строить новый дом, отдавать эти самые деньги. Если учесть, что случай вполне реальный, а потерпевший - православный священник, уже не так интересно, зато правда. Священник-погорелец. Пусть не подумает читатель, что этому несчастному священнику с кучей детишек нужна помощь - хотя они и остались должны "десятку" (что для Москвы десять тысяч долларов...).
Им уже не придется отдавать эти деньги. В ночь на второе декабря все они сгорели в своем новом доме. И помощь им больше не нужна. Не осталось ни вдовы, ни сирот. Их всех ночью, залив бензином дом и приткнув палкой, как в коровнике, дверь, сожгли односельчане. Запросто так сожгли.
По-христиански их не жалко. Да-да, им завидуешь, потому что они уже, в этот момент, у Господа - это точно. По-человечески - стоит лишь посмотреть на их фотографии и представить, как эта женщина, матушка, воя волчицей, укрывала своих детенышей своим телом, когда огонь был уже на одежде. Стоит лишь представить, но лучше не надо этого делать, потому что и так ясно - жалко.
Да, в России сгорает каждый день в своих хибарах не одна сотня человек - в основном по пьяни - скажут, и справедливо скажут, мне. Но тут, как ни крути, - совсем другое. Парадоксально, но семья православного священника тоже сгорела от пьяни. От пьяни своих односельчан, которых отец Андрей совершенно безуспешно пытался вразумить. В ответ на это крестьяне воровали из храма иконы и утварь - ну чтобы продать и купить. А потом их все это конкретно достало: ходит тут поп, жизни учит, еще и тырить цветмет мешает. Вот и убили. Убили при этом не случайно, не топором зарубили, не пнули ногой в висок, а применили свой скудный мозг - придумали ПЛАН, осуществили его. До какой стадии помутнения нужно дойти, чтобы в течение, по крайней мере, двух-трех часов осуществлять план убийства православного священника. А потом еще дверь палкой припереть, забраться на пригорок, закурить сигаретку и смотреть, как расползается пламя.
Да, скажут мне, в нашей стране каждый день происходят немыслимые убийства с такой изощренностью, что никакого фильма ужасов не надо - только читай региональные криминальные сводки. Но здесь произошло что-то совсем страшное - убили священника. Священников и в современной России убивали: начиная от о.Александра Меня и до оптинских монахов. Убивали, де не так - убивали или по заказу, или люди явно психически нездоровые. Вы знаете, о чем эти сельские жители говорят на своих попойках? Да-да, все о том же - о засилье "черных" на рынках, о ворах и взяточниках в обладминистрации, о том, что денег нет, о России, которую они любят, что аж ё-моё и никому не позволят тут свои порядки устраивать, потому что они - русские люди. А потом поджигают священника с семьей. И дальше продолжают говорить все то же за пятидесятой стопкой водки.
Если бы того же священника убил очередной маньяк - тогда и говорить ничего не надо было бы, все было бы вполне понятно. Но священника, моего сослуживца, если хотите, человека еще пятого дня стоявшего в храме у Престола, убивают люди одной со мной и с уважаемым читателем крови. Впору сказать: нам не по пути, извините, я на следующей схожу. И в Европу, где никто пасторов не убивает. И кирхи не растаскивает "на бутылку". Этот ужасный, чудовищный, не знаю, как его еще обозвать, случай, к сожалению, просто открывает жизнь за Садовым во всей ее красе. Эта жизнь - жесть, в ней страшно. Неужели же нам всем уехать? Спрыгнуть с подножки и бежать куда-то, где все не так? Я - не побегу. Но и что делать - не знаю.
Мы - злые. В самом плохом смысле этого слова, в евангельском. Мы злые и никому ничем не обязанные. Передо мной - письмо-просьба отца Андрея, написанное в августе. В этом письме он просит помочь, поскольку у него нет той самой десятки, а отдавать надо. Просто цитата. «Так получилось, что жители села, которые могли продать нам дом, узнав о пожаре, подняли цены». Так получилось. Подняли цены. Хочется спросить - это где? В великой России, стране, которой мы все гордимся, стране, где доброта и отзывчивость - национальные качества...?
Я не уверен, что кто-то даст ответ на этот вопрос. И не уверен - нужно ли его давать. Зато уверен, что теперь еще больше люблю мою страну, поскольку в ней есть (да-да, не были, а есть) люди. Люди - отец Андрей, Ксения, Давид, Анна, Анастасия. И мне, как и многим, смею надеяться, по пути именно с ними, с людьми.
о. Александр Волков, дьякон храма Святой мученицы Татианы, специально для www.rian.ru
