Сергей Маркедонов, заведующий отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа – для РИА Новости.
29 октября депутаты нижней палаты российского парламента приняли единогласное решение о ратификации Договоров о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между РФ с одной стороны и Абхазией с Южной Осетией с другой.
Решение, принятое депутатами Госдумы, стало еще одним шагом к институционализации новой государственности некогда непризнанных образований. За признанием независимости последовало установление дипломатических отношений, назначение послов и, наконец, установление договорных обязательств по широкому спектру вопросов, начиная от охраны границ и заканчивая социально-экономической проблематикой. Теперь Россия окончательно изменила свой военно-политический статус в двух еще не остывших «горячих точках» Южного Кавказа. Из миротворца (которым Россия была до тех пор, пока работали Дагомысские и Московские соглашения) она превратилась в гаранта безопасности двух республик.
Ратифицированные договоры дали правовую легитимацию российского военного присутствия на территориях бывших грузинских автономий, в частности – для размещения военных баз. Вместе с тем они, очевидно, не будут последней точкой в разрешении двух этнополитических конфликтов, как того хотелось бы многим и в России, и за ее пределами. В этом надо отдавать себе отчет.
«Признавая независимость Южной Осетии и Абхазии, а сейчас и юридическим оформлением этого решения в виде договоров, мы гарантируем невозможность повторения с грузинской стороны силового сценария, военной авантюры, той агрессии, которую мы видели в ночь с 7 на 8 августа». Так прокомментировал ратификацию председатель думского комитета по международным делам Константин Косачев. Действительно, достаточно простого арифметического подсчета ресурсов Грузии и РФ, чтобы понять всю абсурдность планов новых блицкригов в Сухуми или в Цхинвали. Однако успех в конфликте далеко не всегда зависит от военного перевеса, что показали, в частности, события на Балканах и в той же самой Чечне в 1994-96 гг. Тактика, построенная по принципу «набег-отскок» вкупе с эффективной пропагандой, психологическим давлением, дипломатической активностью может компенсировать потерянное на полях сражений.
Следовательно, угрозы со стороны Тбилиси никуда не ушли, они трансформировались. Сегодня Грузия не начинает танковые атаки на свои бывшие автономии, не совершает авиационные налеты, однако, ведет интенсивную диверсионную и партизанскую борьбу. Опыт такой борьбы у нее есть. Достаточно вспомнить деятельность таких групп, как «Лесные братья» и «Белый легион» в Абхазии в середине 90-х – начале 2000-х гг. Многие члены этих формирований являлись штатными сотрудниками министерства внутренних дел Грузии. Благодаря их действиям Тбилиси удавалось решать не только свои внутриполитические, но и внешнеполитические проблемы (переориентация внешней политики на НАТО, попытки втянуть Украину в процесс урегулирования конфликтов).
После «пятидневной войны» официальный Тбилиси вовсе не собирается отказываться от претензий на Абхазию и Южную Осетию. Как это было и раньше, вместо того, чтобы вести с осетинами и абхазами диалог, Тбилиси предпочитает силу. Дестабилизация ситуации в двух новых государствах и прилегающих к ним территориях будет использована для того, чтобы обвинять «агрессивных сепаратистов» и их «московских покровителей», доказывать, что скорейший уход российских военных принесет на Южный Кавказ долгожданный мир. Естественно, тема неготовности Москвы обеспечить безопасность сочинской Олимпиады будет отыграна Тбилиси на все сто процентов.
И в этом вопросе – здесь ни у кого не должно быть иллюзий - среди грузинских политиков существует полный консенсус. Главные претензии оппозиционеров (старых и новых) к Саакашвили - не его авторитаризм и отказ от демократии, а то, что военные действия в «Цхинвальском регионе» были недостаточно эффективными. Сегодня концентрация грузинских формирований рядом с Ахалгорским районом Южной Осетии и Гальским районом Абхазии не является секретом ни для кого. Возвращение Ахалгорского района (входившего в состав Юго-Осетинской АО, но в ходе военных действий начала 90-х гг. оказавшегося под контролем Тбилиси и перешедшего под контроль Цхинвали в 2008-ом) вообще считается в Тбилиси программой-минимумом.
Перед Россией сегодня стоят, как минимум, три серьезных задачи. Во-первых, эффективная защита абхазских и осетинских рубежей от посягательств Грузии (если она не будет выполнена - неизбежно разочарование местных элит и населения, воспринимающих РФ, как «демиурга действительности»). Во-вторых, противодействие абхазским и осетинским радикалам, готовым для решения частных задач пойти на обострение с Грузией. Такой сценарий не в интересах России. И, наконец, третья задача - информационное обеспечение новой миссии России (здесь и минимизация идеологических последствий грузинских провокаций, и привлечение внимания европейской общественности к инцидентам со стороны Тбилиси, и акценты на гуманитарном характере российских гарантий).
В любом случае, Россия не закрыла абхазскую и осетинскую проблему. Она будет решать новые, не менее острые вопросы в новых политических реалиях Южного Кавказа.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
