Последние несколько лет для российских образовательных учреждений обернулись чередой масштабных реформ и перемен. Практически одну за другой государство ставит перед учебными заведениями задачи: национальный проект «Образование», изменение в порядке бюджетного финансирования, переход на двухступенчатую систему образования, обязательный единый госэкзамен. О том, как в условиях постоянного обновления проходит становление ЮФУ - одного из первых федеральных университетов, получивших статус автономного вуза, в интервью РИА Новости рассказал ректор ЮФУ Владислав Захаревич.
- Владислав Георгиевич, как проходит процесс перехода? Уже успели ощутить преимущества за те полгода, которые существуете в новом статусе?
- Над «автономкой» мы работаем уже года два. Потому что по федеральному законодательству мы не имеем права существовать как обычный вуз.
Но фактически, в «автономке» ЮФУ чуть больше месяца прожил — ждали распоряжения правительства. Все решается достаточно сложно, потому что впервые. Надо понимать, что на нас отрабатываются механизмы, и многие вещи я буду говорить теоретически.
Пример - состав (ценного) имущества автономного учреждения утверждает правительство РФ. У нас вот такой толщины (показывает рукой от стола на 15-20 сантиметров) несколько папок - килограммов, наверное, двенадцать. Вся оргтехника, например. У нас ее откровенно много — тысячи у нас такой техники, без которой учебный процесс не проведешь. Все это все вошло в список. Мы принесли - они просто ахнули, сказали: «Вы что ребята, у нас годовой бюджет РФ тоньше!».
По ходу начали менять правила игры (для определения ценного имущества - прим. ред.) — не до 50 (тысяч рублей - прим. ред.) стоимостью, а свыше 500 тысяч.
- А что с имуществом, которое не вошло в этот список?
- Если вдруг нам придется что-то заменить, или что-то нам не шибко нужно — мы можем продать. Но еще этого не было. Еще и коробки скрепок не продали.
У нас на балансе до сих пор числится комбайн 67-го года выпуска. Его нужно просто списать, как и многое. Но если раньше за любой мелочью, которую нужно списать, обращались в министерство, то сейчас все это сами будем списывать.
Но это теория. На практике этого еще не было.
- Какие еще преимущества вы получили, поменяв статус?
- Сейчас субсидия платится (университету - прим. ред.) без разбивки по статьям. И если раньше перевести деньги со статьи на статью было очень сложно, - все затягивалось на полгода, - сейчас в этом проблемы нет.
Еще. В этом году нам очень сильно задержали выдачу субсидии. А это конец июня. Июньская заработная плата, отпускные за июль и август. То есть фактически трехмесячная выплата заработной платы плюс стипендия - масса выплат. Представьте себе! И как сдвинуть отпуск преподавателя, когда он 1 сентября должен быть в аудитории?!
Достигли договоренностей с банком, что нам выделяют кредит. Просто деньги (субсидия - прим. ред.) его опередили, и мы кредитом не воспользовались. Но, если бы деньги еще задержались, мы бы взяли, выдали, а потом вернули с процентами.
Раньше категорически не имели возможности брать кредиты.
И это - еще одно из преимуществ автономного учреждения. Ведь сейчас все больше ниокровских (НИОКР — научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы - прим. ред.) работ.
Заказчик ведет себя примерно таким образом... Говорит: «Вот вы сделаете, мне понравится - я куплю». То есть оплата по конечному результату. Год должны люди работать бесплатно, а так не бывает. Поскольку кредит нельзя было брать, мы от работ просто отказывались. Теперь, если я уверен в том, что это устроит заказчика, можно рисковать с кредитом.
- А как вы планируете развивать свои отношения с государством?
Здесь, прежде всего, важно участие в грантах. Для нас два главных фонда — это российский фонд фундаментальных исследований — РФФИ, и российский фонд гуманитарных исследований - РГНФ. Это не считая текущего финансирования.
Сейчас в Минфине деньги разбиваются на образование - это мы - и науку — это РАН. И здесь мы просим, чтобы нам добавили деньги на науку. Нам говорят: вы - образование! А мы их просим показать университет без науки. Но чтобы нам добавить, нужно у кого-то взять.
Принять такое решение достаточно сложно, хотя мысль эта носится в воздухе. И рано или поздно решение будет принято. Вузы должны получать от государства существенно больше средств на проведение фундаментальных исследований. И мы это способны сделать.
Сейчас у нас база - одна из передовых в мире. Поэтому сам Бог велел увеличить в разы все то, что государство дает нам на фундаментальные исследования.
Ваша позиция по поводу утверждения, что автономка приведет к сокращению бюджетных мест, а впоследствии и к полному переходу на платное образование, - ничем это предположение не обосновано. Смотрите, что получается: мы давно не являемся госучреждением (в смысле только бюджетных источников), потому что мы зарабатываем денег больше, чем нам дает государство на выполнение государственных функций. А госучреждение само по себе по законодательству федеральному, по бюджетному кодексу должно заниматься только выполнением государственного заказа.
Ну, вы можете себе представить платные услуги Минфина? Поэтому и придумали такое понятие, как автономный статус, чтобы не было противоречий с существующим законодательством.
Государство 75 миллионов бюджетных средств дает нам на науку, а мы зарабатываем 700 миллионов. Чувствуете разницу?! А все это считается внебюджетка. И все это по закону мы, грубо говоря, должны были отдавать.
Сейчас государство говорит: «Хорошо, я буду продолжать тебя также финансировать, потому что ты выполняешь мои функции». Но кроме государственной функции мы еще свою собственную выполняем.
Бюджетные места у нас как были, так и остались. Всем вузам их сократили — федеральному университету нет. А сократили потому, что абитуриентов существенно меньше стало.
- Появились ли в связи со статусом новые возможности? Где и каких сферах науки можно применять свои силы, зарабатывать, в конце концов?
- Возможности остались те же, но теперь они легитимные. Какие направления...
Во всем мире университеты занимаются так называемой диверсификацией денежных потоков. Тех средств, которые он получает от государства, ни одному в мире вузу не хватает. Во-первых, вузы все зарабатывают на продаже интеллектуальной собственности, что у нас дает почти ноль. А если убрать слово "почти", будет совсем правильно. А очень многие вузы на этом прилично зарабатывают.
У некоторых вузов - возьмем самый-самый, Гарвард, - 40 миллиардов долларов целевой капитал - эндаумент, у нас он - 10 миллионов рублей. У них 4 миллиарда в год процентов капает, у нас от 10 миллионов падает миллион. Правда, банк нам сейчас помогает вложить в выгодные ценные бумаги и в пошлом году 1,5 миллиона мы получили, а еще 1,5 получим в этом. За счет этого поддерживаем продвинутых студентов, объявили гранты молодым ученым, молодым преподавателям, стипендии выделили из этих средств.
Это вторая ситуация.
Третья — поиск более эффективных методов научно-технических разработок. Он и до этого был, и сейчас остается. Россия может перейти на инновационный путь, когда фундаментальная наука даст хоть какую-нибудь отдачу. Да, некоторые исследования могут и через 100 лет дать эффект. Но большинство фундаментальных исследований диктуются некоторыми потребностями страны, потребностями промышленности, потребностями социальной сферы. И здесь нам можно уже сегодня работать и работать.
- Есть ли в какая-то выгода для студентов от смены статуса университета?
- Никакой. Они как учились, так и будут, они этого даже не заметят — ничего не изменится. Стипендия не увеличится. Деньги, которые в стипендиальном фонде выделяют на культурно-массовые мероприятия, - это в основном летний отдых, лагеря, они-то остались прежние... Зато студент уже чувствует, что мы — федеральный университет. А вот какая форма правления в университете, ему все равно.
- Знаю, что сейчас вы работаете над программой университета на 2011-2020 годы. Какой она будет в условиях нового статуса вуза?
- У нас была программа развития на 2007-2010-ый годы. Даже если бы не изменили статус, делали бы 2011-2020 год.
Ну, и основное, что мы попытались вложить в эту программу - это диверсификация источников финансирования. Они должны быть разные, и их должно быть больше, чем один.
Глобально нужно, чтобы каждый сотрудник понимал, что заработанные средства будут в основном его, за минусом заранее оговоренных централизованных отчислений. Поэтому в нашей программе все направлено на то, чтобы эту диверсификацию сделать.
Например, если раньше журналистов готовили пять лет по стандартной, одинаковой для всех программе, то сейчас мы предлагаем три года их готовить по одной программе, а четвертый-пятый дать возможность где-то специализироваться.
Как только работодатель будет удовлетворен нашими выпускниками, обязательно вслед за этим пойдет дополнительное финансирование тех, кто ему их подготовил.
У сегодняшнего бизнеса нет времени доводки.
- Есть мнение противников новой системы, что частные корпорации теперь получат возможность влиять на политику университетов. Не окажется ли в такой ситуации наука заложницей товарно-денежных отношений?
- Американская наука и промышленность очень сильно выиграли, когда правительство США задумало программу «Аполлон» - программу высадки на Луну. Она повлекла за собой такое развитие промышленности, такие фундаментальные исследования, которые до этого и не снились!
У нас была атомная бомба. Следствием ее создания стал такой скачок в фундаментальной науке!
Первый человек в космосе - Гагарин. Столько денег туда вложили! Это то, что я называю источником диверсификации финансирования.
Дай Бог, чтобы наша страна об этом задумалась. Сейчас Сколково возникло. Но Сколково само не осилит тех задач, которые поставил перед ними президент. Скорей всего, от них пойдет некоторое задание для всех остальных.
Так что зависимости от промышленности я не боюсь - ни от промышленности, ни от корпораций крупных. Мы всегда от них зависели, потому что у них деньги. Здесь нет опасности - здесь есть надежда, что мы будем интересны корпорациям, и мы стараемся максимально это сделать, быть понятными корпорациям, чтобы они именно нам сделали заказ.
