Интервью председателя правления Российско-германской внешнеторговой палаты Михаэля Хармса корреспонденту РИА Новости Ольге Семеновой
- Господин Хармс, 6-7 апреля в Москву прибудет с визитом новый министр экономики и технологий Германии Карл Теодор цу Гуттенберг. До этого назначения он занимал пост генерального секретаря ХСС и, следовательно, интересовался скорее политическим проблемами. Что Вы думаете о целях этого визита?
- Я считаю этот визит очень важным именно в нынешнее время. Во-первых, это самый молодой, который когда-либо был в Германии, министр экономики (цу Гуттенбергу 37 лет), и ему важно лично познакомиться со своими партнерами на российской стороне. Здесь у него будут встречи с госпожой Набиуллиной, господином Шматко и господином Щеголевым, с российскими и немецкими бизнесменами.
И, во-вторых, конечно, очень важно для таких значимых друг для друга экономик, как Россия и Германия, именно в столь непростой экономической ситуации вместе посмотреть, как мы сможем в дальнейшем сохранять и развиваться наши экономические отношения. Я думаю, что от принятия таких решений, особенно, в условиях экономического кризиса очень многое зависит.
- А кризис сильно повлиял на наши торгово-экономические отношений?
- Надо сказать, что, если смотреть на результаты прошлого года, то мы очень довольны нашими экономическими отношениями. По итогам 2008 года у нас опять был рекорд во взаимном товарообороте. По немецкой статистике, наш взаимный товарооборот достиг 68 миллиардов евро - это рост более чем на 20%.
Россия становится все важнее для немецкого экспорта. По новейшей статистике, мы имеем в России где-то шесть тысяч немецких предприятий или предприятий с немецким капиталом, которые работают на российском рынке.
Я думаю, что в этом году наш товарооборот снизится - это совершенно объективная тенденция, это связано не только с тем, что многие рынки "просели", но и с тем, что рубль стал слабее, поэтому, конечно, немецкий экспорт стал дороже и у многих российских предприятий были большие сложности с финансированием. И, к сожалению, те протекционистские меры, которые приняло российское правительство в некоторых отраслях, тоже мешают немецкому экспорту.
- И что, по Вашему мнению, нашим экономикам следует в таких условиях делать?
- Я думаю, сейчас очень важно все равно сосредотачиваться на стратегических аспектах нашего сотрудничества. Важно найти какие-то механизмы финансирования для таких стратегических больших проектов, которые сейчас застопорились именно из-за сложности с финансированием.
Наверное, стоит подумать о каких-то государственных гарантиях, о более сильной поддержке таких проектов со стороны государства.
- А Вы не могли бы в качестве примера назвать несколько таких стратегических проектов?
- Есть целый ряд больших проектов, которые находятся в стадии реализации, которые очень сильно зависят от поставок немецких машин и оборудования и тем самым служат модернизации российской промышленности, например, в сталелитейной, в деревообрабатывающей, в пищевой промышленности, в аграрном секторе, в инфраструктурном секторе. И, к сожалению, они сейчас частично стоят, потому что нет финансирования. И можно было бы посмотреть, как это довести до конца.
Также я считаю вопрос энергоэффективности абсолютно стратегическим. В Германии есть прекрасные ноу-хау, и, я думаю, что если бы здесь вложить деньги - даже непосредственно государственные, - то это не только поддержало бы конъюнктуру во время экономического кризиса, но и послужило бы именно структурной перестройке российской экономики. Это было бы очень правильным вложением в будущее.
- А что по этому поводу думают немецкие предприниматели?
- Что касается позиции немецких предприятий, то я знаю из многих разговоров, что хотя они сейчас и переживают достаточно сложные времена в связи с падением спроса, но они рассматривают российский рынок как стратегический рынок. И это не просто фраза. Этот рынок очень важен для Германии: он все равно имеет в среднесрочной перспективе большой потенциал роста, он очень близок немецкому бизнесу не только по ментальности, но и по такой технологической традиции, поэтому основная масса компаний хочет обязательно остаться на этом рынке и в дальнейшем.
Конечно, сейчас самый главный вопрос, но на него пока не может ответить никто, это - когда опять начнется рост. Если бы он начался к концу года, то это было бы замечательно, и тогда, я думаю, мы все этот кризис достаточно спокойно переживем.
- Еще один вопрос по предстоящему визиту министра. Недавно он посетил США, причем, как сообщалось, главной целью поездки было "спасение концерна Opel". Есть ли и у нас что-то подобное, например, совместные проекты, за которые господин цу Гуттенберг намерен ходатайствовать?
- Слава Богу, таких проблем у нас с вами нет. Здесь не будет какой-то одной фирмы или проекта, которые бы испытывали такие сложности, что министр был бы вынужден за них ходатайствовать.
Но в Германии все же есть примерно 70 тысяч рабочих мест, которые зависят от экспорта в Россию. И, конечно, у нас есть несколько главных тем.
Первая тема - это те стратегические проекты, о которых я уже говорил и для которых на какое-то время - хотя это не совсем отвечает рыночным принципам, но в условиях такого кризиса надо искать и какие-то нетрадиционные модели решений - можно было бы подумать о создании механизма государственных гарантий. Может, через два наших банка развития - KfW и ВЭБ. Речь идет не о нескольких десятках, а, может, о 10-15 проектах, для которых можно было бы на некоторое время создать механизм гарантий, чтобы их спасти.
Второй темой, совершенно явно, будет протекционизм. Должен честно сказать, что мы ожидали даже худшего, но все равно любой протекционизм - пусть и на девять месяцев - все равно консервирует отсталость и не помогает ни российскому бизнесу, ни немецкому. Я думаю, что это будет важной темой обсуждений, и российское правительство, судя по недавним высказываниям, тоже с этим согласно.
Третья тема - это членство России в ВТО. Мы все равно остаемся приверженцами вступления Вашей страны в эту организацию. И наш министр, и мы все с интересом услышим нынешнюю позицию российского правительства по этой важной теме.
Еще одной темой станет, как я думаю, сотрудничество в сфере высоких технологий. Есть несколько совместных проектов, финансирование которых сейчас обеспечить, конечно, трудно, но обдумать возможности совместного финансирования нужно. Речь идет об аэрокосмической сфере, научно-прикладной области, нанотехнологиях, где, я думаю, у нас вполне есть интересные темы даже и на период кризиса, и в дальнейшем. Кстати, на следующей неделе господин Чубайс как раз едет в Германию, и мы тоже готовим этот визит. Вот, наверное, и все основные вопросы.
- А как же тема обеспечения надежности энергоснабжения? В частности, в свете брюссельских договоренностей с Украиной в обход России?
- Да, конечно, да. И здесь мне вспомнились еще три важные темы.
Есть также несколько политический, но тем не менее очень правильный, с моей точки зрения, лозунг "Партнерство во имя модернизации", включающий в себя несколько тем, в частности, энергоэффективность и здравоохранение, или так называемая индустрия здоровья.
Я считаю это теми центральными темами, где вполне возможно и нужно под патронажем государства вкладывать деньги в модернизацию. И как раз в обеих темах Россия и Германия могут очень хорошо сотрудничать. Я думаю, об этом во время визита тоже будет идти речь.
Что касается энергоснабжения, то по этой теме во время встречи с президентом Медведевым очень четко высказалась госпожа Меркель, и думаю, что министр цу Гуттенберг разделяет ее мнение: то, что касается модернизации газотранспортной системы Украины и международного контроля, - здесь между нашими странами нет никаких расхождений. Госпожа Меркель подчеркнула, что без России такой процесс невозможен и обещала господину Медведеву поддержать это в рамках ЕС.
Мне представляется интересной мысль, которую в свое время выдвинули Шредер, Путин и Кучма (они даже подписали соглашение, которое никогда не было реализовано) о трехстороннем консорциуме по модернизации газотранспортной сети. Такой механизм при международном участии, международном контроле с полной открытостью и предсказуемостью - это те принципы, за которые выступает и немецкое, и российское правительство.
Думаю, что эта тема будет важной в ходе встречи господина цу Гуттенберга с господином Шматко.
- Хотелось бы еще узнать, как Вам работается в России?
- В прошлом году мы имели абсолютный рекорд прихода в нашу ВТП новых членов - 170. Это абсолютно новые немецкие компании, которые хотят работать на российском рынке, это "старые", уже работавшие здесь, которых мы вновь привлекли с помощью улучшенного сервиса, нового маркетинга, и это российские фирмы, стремящиеся к более тесному сотрудничеству.
Пока доля российских фирм в нашей палате составляет 15%, но мы стали работать на двусторонней основе не так давно.
У нас сложились очень хорошие рабочие отношения с ТПП, РСПП, "Деловой Россией", другими предпринимательскими организациями.
Что касается проблем, то они, пожалуй, те же, что и у российских компаний - административные барьеры, сложный госаппарат, бюрократия, неясные процедуры, которые к тому же нечетко прописаны и часто меняются, о протекционизме мы уже говорили.
Однако, как я услышал на многих конференциях и встречах, чисто российские компании гораздо жестче нас критикуют свое правительство за плохие рамочные условия.
Однако сейчас все это отошло на второй план - сейчас главное, что очень сильно упал спрос, и это затмило все другие проблемы. Сейчас у нас общие проблемы, и мы совместно выступаем с российскими организациями и фирмами.
Единственной нашей специфической проблемой являются визовый и миграционный режимы. Мы считаем эти правила излишне жесткими, но даже здесь нас поддерживают многие российские фирмы, которые нуждаются в иностранных специалистах. Так что даже здесь мы находим общий язык.
- И последний вопрос - Ваша оценка прошедшего лондонского саммита G-20.
- Я оцениваю результаты лондонского саммита достаточно позитивно, поскольку буквально накануне еще сохранялись довольно сильные различия в подходах, делившихся, грубо говоря, на европейский и атлантический подход. Если Америка и Великобритания делали основной упор на большее вливание денег, то такие страны, как Германия и Франция, а также вместе с ними Россия, делали акцент в большей степени на более строгом регулировании и структурных реформах.
С моей точки зрения, был найден неплохой компромисс в том, что касается реформы МВФ, и вливания денег в МВФ, и более строгого регулирования - попытки регулирования хедж-фондов и рейтинговых агентств, банковского дела.
Я лично, правда, немного скептичен, можно ли тушить пожар бензином? Может, я здесь недостаточно глубоко разбираюсь, но если наличие слишком большого количества денег было причиной кризиса, то непонятно, как еще большим количеством денег мы пытаемся этот кризис преодолеть.
В любом случае, я думаю, такого большого роста, который был, не будет. Очень большая доля в этом кризисе - это кризис перепроизводства. Просто структурно нет такой потребности. Это очень тяжело сознавать, и еще тяжелее к этому адаптироваться, но боюсь, что другого пути у нас не будет.
