Владимир Мытарев, специально для РИА Новости
То, что представление основных параметров долгосрочной бюджетной стратегии на период до 2023 года совпало с «юбилеем» дефолта – конечно же, случайность. Тем не менее, цель озвученного Минфином 15-летнего финансового плана, - именно избежать возникновения какого бы то ни было намека на подобную ситуацию.
Собственно, дефолт – это признание должником невозможности возврата долгов. Как, скажем, сейчас отказ сотен тысяч американцев от выплат по ипотеке. И – кстати – дефолт объявляет не заемщик, а кредитор, который затем выбирает меры, как этот долг вернуть.
Между тем, на вопрос о том, есть ли у России предпосылки для очередного дефолта, некоторые экономисты отвечают утвердительно. Правда, наблюдатели деликатно замечают, что о «новом дефолте» говорят в основном сами бывшие руководители, причастные к «авторству» печально известных ГКО и гонки обесценивания этих бумаг. А, например, Майкл Картер, который занимал пост Постоянного представителя Всемирного банка в Москве с 1995 по 1997 гг., а с 1997 по 2001 гг. был Директором ВБ по России, считает, что «прочность российской экономики сегодня резко контрастирует с экономической депрессией, царившей десятилетие назад».
Итоги прошедшего десятилетия и впрямь впечатляющие: Россия расплатилась с зарубежными долгами, создала один из крупнейших в мире золотовалютный запас и Стабилизационный фонд, укрепила рубль и сделала его конвертируемым. А главное, решены такие вопросы, как упорядочение выплат зарплат бюджетникам с их постоянной индексацией, бесперебойность выплаты пенсий, ежегодное наращивание социальных расходов.
«Периодом макроэкономической стабильности» называет последние восемь лет эксперт Института экономики переходного периода Лев Фрейнкман. По его словам, «уроки дефолта были выучены, как следует», а благодаря Стабфонду «сегодня страна как никогда готова к снижению цены на нефть». «Дефолт 1998 года научил Россию многому, и теперь уже даже теоретически рассуждать о повторении подобной ситуации нет оснований», - считает в свою очередь директор департамента стратегического анализа аудиторско-консалтинговой компании ФБК Игорь Николаев.
При этом правда, есть и беспокоящие всех проблемы в банковском секторе и нарастающий зарубежный долг у российских компаний. Но, даже в самом пессимистичном варианте, в этой сфере возможен лишь т.н. «корпоративный дефолт», затрагивающий отдельные компании или производства, но не государственный бюджет. Однако можем ли мы зарекаться от дефолта в будущем и возможно ли возвращение к тем временам, когда пенсии не выплачивались по полгода или, что хуже, когда пенсионеры были единственными кормильцами семей?
Действительно, под государственным дефолтом подразумевается в первую очередь его невозможность выполнять свои обязательства, т.е. расходные статьи бюджета. Нынешние бюджеты в основном профицитны. Но, Минфин, естественно, просчитывает ситуацию на годы вперед. В основу расчетов закладывается идея ненефтегазового бюджета, то есть, подсчета, исходя из изъятия из оборота всех доходов от продажи сырья, которые в среднесрочной перспективе не являются стабильным источником наполнения бюджета. Кстати, именно так и поступают в Казахстане, где в Национальный фонд поступают доходы от продажи всего сырья (не только нефти), а также деньги от приватизации. При этом в Казахстане не боятся составлять дефицитные бюджеты, рассчитывая на покрытие недостачи из фонда. Две основные функции Национального фонда Казахстана – сберегательная (формирование накоплений государства) и стабилизационная, снижающая зависимость республиканских и местных бюджетов от конъюнктуры мировых цен. Текущий бюджет Казахстана финансируется за счет ненефтяных доходов. Похоже, что похожая модель, приживется и у нас.
Напомним, что российский Стабилизационный фонд создавался в свое время для погашения зарубежного долга, ликвидации дефицита Пенсионного фонда и покрытия дефицита бюджета при чрезвычайных обстоятельствах. Очевидно, что уже не за горами то время, когда нефтедоллары будут уже не так обильно литься в российскую экономику. В связи с истощением запасов нефти и все возрастающими затратами на импорт, утверждают эксперты, лет через 20 нефтедоходы сократятся почти втрое, а дефицитным бюджет станет еще раньше.
Чем же наполнять бюджет? В развитых странах этот вопрос решается благодаря налогам, как для физических, так и для юридических лиц. Так, например, налог с доходов компаний в США в среднем составляет 40 %, В Германии – 38.36%, во Франции – 33.33%. В России этот процент пока равняется 24%. Тот же НДС в Европе составляет 20-22 %, а в Дании, Швеции и Норвегии, например, он достигает - 25%. В этой связи Минфин предостерегает от снижения российского НДС, являющегося сейчас значимым для бюджета налогом, не зависящим от экспорта энергоносителей. Нельзя исключать, что в будущем придется говорить и о повышении ЕСН. Что касается подоходного налога, то этот вопрос пока не обсуждается, хотя известно, что в США, например, максимальная ставка подоходного налога составляет 31%, а в Дании - 42%.
В России благодаря росту нефтегазовых доходов о существенном увеличении налогового бремени сегодня речь не идет. Однако, предупреждают эксперты, если тот же бизнес будет в большей степени заботиться о собственных доходах, опасно увеличивать свой корпоративный долг и уходить от налогов, то нефтегазовые фонды, очевидно, будут проедены уже в ближайшее двадцатилетие. А что потом?
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
