Новая книга Генри Киссинджера, которая начала продаваться в США 17 мая, - о Китае, а если быть точнее, по поводу Китая ("On China"). Однако панорамное мышление одного из "последних могикан" выходит за рамки исключительно китайской темы. Впечатляет не только масштабность опыта, но и абсолютная актуальность взглядов этого человека на мировые процессы.
Как отмечают собеседники Киссинджера, перед его умением применять исторические уроки к современности тускнеют многие модернистские модели и теории. "Нынешние политики обладают минимальным чувством истории, - сокрушается Киссинджер. - Для них война во Вьетнаме - невероятно далекое прошлое, а Корейская война не имеет к сегодняшнему дню никакого отношения. На самом деле этот конфликт далеко не завершен и в любой момент может перейти из состояния "холодного" в "горячий".
В своеобразном превью к изданию, отвечая на вопрос, как он оценивает план президента Обамы о постепенном выводе войск из Афганистана, Киссинджер вспомнил свой меморандум Никсону по поводу вывода американских войск из Вьетнама. "Я сказал ему, что начало этого процесса будет иметь вкус соленых орешков: чем больше ешь, тем больше хочется… Как только вы начинаете уходить, то дорога оттуда становится безжалостной и необратимой. Я никогда не мог найти ответа на вопрос Ле Дык Тхо, который, подтрунивая надо мной во время переговоров, спрашивал: "Если вы не можете справиться с ситуацией во Вьетнаме с полумиллионным контингентом, что заставляет вас думать, что вы справитесь с нею, когда их число начнет постепенно таять?" ...Ровно с такой ситуацией мы столкнемся в Афганистане".
По мнению мэтра, вовсе не наличие или отсутствие "Аль-Каиды" будет определять будущее Афганистана. Киссинджер считает, что Афганистан может быть фактически разделен, при этом Индия и Россия попытаются возродить Северный альянс, а теснимый со всех сторон Пакистан будет вынужден опираться на "Талибан".
Киссинджер предлагает и возможный сценарий начала третьей мировой войны, который напрямую не связан с Китаем. Больше того, по его мнению, Китай сегодня - незаменимый элемент, стабилизирующий ситуацию вокруг Кореи. Что касается Афганистана, то без активного участия Китая любые попытки противодействия в этой стране терроризму будут призрачны. "Джихадизм" представляет угрозу как для Китая, так и для стран Средней Азии, а, стало быть, и России, что объективно сближает Россию и Китай.
Между прочим, исторической ошибкой Сталина Киссинджер считает то, что в последние годы своей жизни тот "никогда не задавался вопросом, как сохранить советское влияние в Китае". И вскоре "советская угроза" послужила поводом для сближения США и КНР.
Что знал Киссинджер о Китае, разыгрывая "китайскую карту"? Как он сам признается - ровным счетом ничего. Китайско-американские переговоры начинались в обстановке строжайшей секретности, когда исключались всякого рода брифинги со стороны официальных агентств и признанных "мозговых центров". В этих условиях Киссинджер обратился к выдающимся ученым-китаеведам, знатокам новейшей истории этой страны. Некоторые из их советов были очень мудрые, но, увы, никто не обратился к госсекретарю с главным: "А теперь вы должны понять, как они мыслят". И тогда проявилось другое незаурядное качество Киссинджера: он приступает к интенсивному самообразованию, изучая культуру и историю Китая, пытается вникнуть в язык и категории китайской цивилизации. Количество знаний переросло в качество политических решений. Прорываясь сквозь бюрократические препоны, Киссинджер выступает с инициативой о признании единого, неделимого Китая, которая удивительным образом устраивала и Пекин, и Тайвань, ведь в исторической перспективе каждый из них видел себя в роли главного объединителя Поднебесной.
Киссинджер легко переворачивает страницы истории, находя в них объяснения самым злободневным коллизиям и событиям. Но его стиль далек от абстрактной футурологии. Это скорее жанр "предиктологии" (от англ. "predict"- предсказывать, предугадывать), и некоторые из его предсказаний достаточно мрачны. В поисках "Сараева" третьей мировой войны он вновь останавливает свой взгляд на Пакистане и характеризует его как больное государство, внутренне разобщенное, с параноидальным страхом быть окруженным, с ощетинившимися арсеналами, содержащими ядерный компонент, - взвинченные, находящиеся в осаде пакистанцы могут неожиданно взорваться. "Пакистано-индийская война становится все более возможной", - считает Киссинджер. По его мнению, необходимо запустить международный процесс, который привел бы к достаточным мерам сдерживания, с тем, чтобы Пакистан не чувствовал себя окруженным Индией и не увидел в "Талибане" своего стратегического партнера. "Если мы пустим все на самотек, мы превратим эту ситуацию в Балканы следующей мировой войны".
В недавней беседе со своим коллегой я услышал интересную оценку как положению в Пакистане, так и отношению пакистанцев к России. Представители пакистанской элиты, как оказалось, неплохо знакомы с русской и советской культурой, а "Моабитская тетрадь" Мусы Джалиля для многих из них была настольной книгой. Здесь не просто вопрос о дипломатических усилиях, сами пакистанцы говорят, что ни оружие, ни финансовая помощь не сблизили их с американцами, не построили прочного моста доверия, который легко, как мы видим, колеблется от таких политических "сюрпризов", как ликвидация бен Ладена. Грубо говоря, засадить бы несколько десятков человек за книжки, чтобы те, подобно Киссинджеру, попытались понять не такой уж далекий Пакистан. И дело не только в том, чтобы занять чью-то нишу, а чтобы привнести мир туда, где сегодня война.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
