Власти вывесили для публичного обсуждения проект нового закона о милиции, заодно решив переименовать ее в полицию. Полиция, действительно, звучит как-то изящнее. Этот термин легче переводить и на другие языки. Но изменит ли он сущность российской правоохранительной системы? В этом есть ряд сомнений.
1. Опыт последних лет должен был показать: как ни называй службу, какого модельера ни приглашай разрабатывать форму, суть самой службы от этого не меняется. Выше тулья, шире стулья - «органы» остаются «органами». Суть же их функционирования меняется в иных условиях. Странно, что именно это до сих пор не осознано и не произнесено публично. Далее. Никто из политиков четко не сказал: в результате чьих действий или бездействия система МВД оказалась доведена до такого состояния, что ее нужно столь кардинально реформировать. Наконец, нет ответа на вопрос, кто это будет делать. Еще в марте глава МВД сообщил: «К концу года мы должны представить проект закона о милиции». Получается, ведомство реформирует самое себя, да еще и с той же командой, чьи действия и привели к необходимости реформы? Наконец, так и не последовал ответ на вопрос, кто и по каким критериям будет замерять успешность мер.
2. По логике, многое должно зависеть от общественного обсуждения. Однако и здесь есть вопросы: чьи замечания будут учтены, каким образом их станут собирать и кто? Есть ли уверенность, что те, кому поручат дорабатывать закон, не останутся при своих взглядах? Можно было бы поручить механизм согласования и доработки членам Думы - именно они формально представляют избирателя, то есть тех, кто и пользуется услугами милиции. Однако никакой гарантии, что в условиях отсутствия полноценных дебатов (ведь, как мы помним, парламент - не место для дискуссий) депутаты смогут представить широкий спектр мнений и отстоять необходимость считаться с ним.
3. Третий момент - собственно сбор мнений. Власти будут, видимо, сильно удивлены, если кто-то скажет им это, но по большому счету у граждан нет каналов доведения своего мнения до исполнительных и законодательных структур. Какими средствами они могут его высказать? Через блоги, перемешивая предложения с нецензурщиной? Это тоже глас народный, но вряд ли его обобщат и инкорпорируют в закон. В других странах для согласования позиций разных социальных групп существуют негосударственные организации, штаты помощников парламентариев, мгновенно реагирующие на запросы избирателей, система открытых парламентских слушаний, наконец, целый ряд уважаемых профессиональных ассоциаций от отставных полицейских до жертв несправедливого обращения этих самых полицейских; от сообществ адвокатов до союзов родственников и друзей полицейских, погибших при исполнении служебного долга. Есть ли все это в России? Нет. А из тех, что есть, пользуются ли они широким авторитетом? Нет.
4. В принципе, даже в системе, а точнее рядом с системой МВД есть несколько людей, чьи фамилии по-прежнему вызывают уважение как в самих органах, так и у простых граждан. Странно, но в числе реформаторов их почему-то не оказалось, что сразу понижает уровень доверия к инициативе.
5. Однако самое печальное в другом: инициаторам реформ пора бы уж понять, что нельзя поменять что-то в одном отдельно взятом звене системы, не поменяв саму систему, особенно когда это звено является стержневым. Наряду с армией, школой и системой здравоохранения милиция отражает все положительные и отвратительные стороны общества и всех его слоев. И если позолотить один зубец короны, вся конструкция от этого 585-й пробы не станет.
6. Представляется, что милиция-полиция, как ни называй, зажата между ЧЕТЫРЬМЯ КЛЮЧЕВЫМИ ПРОБЛЕМАМИ ВСЕГО ОБЩЕСТВА. И до тех пор, пока они не будут разрешены или сдвинуты с мертвой точки, ничего не изменится и в правоохранительной системе. А поскольку нет никаких оснований полагать, что в разных слоях общества вызреет готовность к этим изменениям, то и реформа МВД закончится, видимо, тем, чем подобные новации заканчиваются обычно: сокращением штатов, чтобы через год-другой их вновь увеличить.
7. Проблема первая - ВСЕ МОЖНО. До тех пор, пока генерал будет звонить и требовать кого-то прикрыть, кому-то грозить и на глазах у всех, вылезая из автомобиля невероятной цены, устраивать на работу «нужных» людей-детей и пр., ничего не изменится. Доверия не будет не только вовне, но даже внутри системы друг к другу. Можно ли сделать генерала, полковника, лейтенанта, неважно, добрым и совестливым? Вряд ли. Но их можно испугать. Публичностью. Если лицо в погонах будет знать, что проступок станет достоянием гласности, он десять раз подумает, прежде чем совершить его. И в большинстве случаев постарается найти способ, как воздержаться от исполнения «просьб», не слетев при этом и самому с должности. А если таковых смельчаков обнаружится несколько сотен по стране, с этим уже можно иметь дело.
8. Но здесь возникает вторая проблема - ВЗАИМНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ. Для того, чтобы такой страх возник, должен уйти страх иного рода - у пострадавших, очевидцев, коллег. Они не должны видеть в милиции угрозу, орудие разборок, вид заработка и т.д. Увы, для этого требуется, почти невозможное: чтобы общество или значительные его слои предъявили понимание, что хорошо, а что плохо. И вмешивались бы, останавливая несправедливость с обеих сторон, как со стороны сотрудников МВД, так и со стороны генералов, пытающихся уволить профессионала лишь потому, что он не угодил им.
9. Однако для этого обе стороны должны иметь возможность открыто заявить о несправедливости и обжаловать ее. Последнее - ключевое. Обращения должны иметь последствия, а не просто оставаться пустым сотрясением воздуха или Интернета. Они должны приводить к гласному расследованию, наказанию виновных и оправданию невиновных, наделяя почетом и уважением тех, кто их заслужил, и презрением к нарушившим честь и норму. В культ надо возводить профессионализм, а не сервильность и индифферентность. Что же в законопроекте? Высказывать публичные суждения сотруднику нельзя - это будет грубым нарушением служебной дисциплины, за что могут уволить.
10. Инициаторы закона вообще обещают густо увольнять при грубых нарушениях. А работать кто будет? И это третья проблема - СТИМУЛЫ. Каков механизм привлечения на службу качественных специалистов? Сотрудникам МВД необходимы разветвленные гарантии. Как это принято в других странах: льготные кредиты на жилье, значительная пенсия по выслуге, громадные выплаты пострадавшим при исполнении, не говоря уже о погибших. Что предлагает новый законопроект? Вместо 10- и 5-летнего денежного содержания в случае гибели или ранения сотрудника - 120- и 60-кратный размер компенсационных выплат. Выглядит внушительно. На самом деле, цифры те, что и сегодня, просто выражены иначе. Обеспечение жильем выглядит вновь декларацией, поскольку не содержит конкретных ответов: кто, когда и какие механизмы предложит. Есть лишь обещание принять на сей счет закон. Когда-нибудь в будущем.
11. Специалистов должен привлекать не пистолет, который, как в том анекдоте, «выдали, а теперь крутись, как хочешь», а эшелонированная система поощрений, которые бы заставляли держаться за место и в то же время выталкивали подгнившие составляющие. Но и этого вряд ли можно ожидать в обозримом будущем, хотя, казалось бы, эти меры наиболее реализуемые, поскольку сопряжены с конкретными цифрами, а не умонастроениями в элите и обществе.
12. С умонастроениями совсем сложно. Общество вроде бы не одобряет коррупцию, но с готовностью платит сотруднику ГИБДД; ненавидит взяточников, но тут же проникается жалостью к попавшемуся, потому что ему «просто не повезло». «Что он, один такой?» - говорит обыватель, и, в общем, оказывается прав. Особенно на фоне разнузданной роскоши госслужащих, кою они уже даже не пытаются скрыть. Достаточно посмотреть на коттеджи Подмосковья и послушать истории про механизмы получения разрешений на землю и прокладку коммуникаций. Пока не возникнет понимания, что сотрудники органов и все граждане - равные стороны, несущие определенные права и обязанности, изменений ни в системе, ни за ее пределами не последует. А поскольку никто не позволит ни сотрудникам, ни гражданам так считать, изменений не будет.
13. Это последняя, возможно, главная проблема, которая делает призрачными все усилия, - РОЛЬ ОБЩЕСТВА. Его пора подключить. Не как «наших», «ваших» и прочих, а так, как - опять же - происходит в развитых странах. Локальные добровольные образования способны пресечь мелкие правонарушения, своевременно уведомив о них. Милиция же, своевременно на них отреагировав, могла бы избавить себя от более тяжких деяний. Потому что - и это давно доказано исследователями - непресеченная мелочь быстро приводит к серьезным последствиям. Ведь это порождает ощущение вседозволенности. Не очень ныне любимый в России за свои либеральные мечты Фрэнсис Фукуяма в работе «Великий разрыв» писал: «В 1982 году Джордж Келлинг и Джеймс Уилсон призвали полицию обращать внимание на нарушения общественного порядка так же, как и на изнасилования, убийства и пр. Они утверждали, что оставленное без ремонта здание с разбитыми стеклами провоцирует преступность, поскольку воспринимается как знак того, что люди, живущие в квартале, не заботятся о его внешнем виде, а потому будут безразличны и к утверждению прочих норм». (Именно программа «нулевой толерантности» в Нью-Йорке привела к тому, что безопасными стали целые кварталы, по которым 15 лет назад не рисковали ходить.)
14. Не это ли мы видим сегодня в России, когда все равнодушно проходят мимо отморозков, хлещущих пиво в парках на глазах у детей, подонков, пинающих бездомную собаку у метро? Когда милиция не желает приезжать на жалобу о том, что соседи в два часа ночи устроили под окном шабаш? Дежурный всем своим тоном дает понять по телефону, что такой ерундой ему некогда заниматься. Вот когда этот обкурившийся козел череп кому-нибудь раскроит, тогда займутся. Совершенно не понимая, что прислав один наряд на десять минут, патрульные тем самым, может, избавляют себя же от поганой и многочасовой работы в будущем. А тюрьму - от новых постояльцев. Ведь известно же: одно медленное проплывание вдоль тротуара машины милиции волшебным образом может успокоить и дисциплинировать людей.
15. Смогут ли власти создать условия для разрешения перечисленных проблем или их постепенного искоренения? Внедрить «инструменты неповиновения», такие как открытые дискуссии и принятие мер после них, разрешить развиться мощным неправительственным ассоциациям, привить разным слоям общества, включая высшие, уважение к правилам, которые едины для всех? Вряд ли. Мы медленно, но верно вползаем в полосу предвыборных построений. А значит, ни о какой внезапной открытости и следующих за ней шагов говорить не приходится. А значит - будут затрачены сотни миллионов на печать новых бланков, «шапок» ведомств и изготовление вывесок. Тем реформа и закончится.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
