Никакой непосредственной связи между клинической смертью российского фондового рынка и признанием Осетии с Абхазией нету. И даже с летней, особо удачной шуткой про доктора, которого можно послать заболевшему «Мечелу» – тоже нет однозначной зависимости. Если бы не всеобщие мировые вихри и не подоспевшее время расплаты за рискованный рост предыдущих лет, то мы вполне могли бы проскочить. И Осетию с Абхазией. И шутку. Поколебались бы, попадали немного, дождались бы перехода «Мечела» в давно назначенные руки, и продолжали бы жить себе дальше. Не очень припеваючи, но и не слишком сокрушаясь. Тем более, что в России на фондовом рынке играет так мало людей, что его колебания напрямую обывателя не бьют. Бьют американцев, которые вложили в этот рынок стратегически значимые деньги. Так что отчего бы не признать. Тем более не пошутить.
И только общемировые обстоятельства заставили инвестора насторжиться в момент публичного отказа от ВТО как переговорной цели, поскольку мы не в банановой республике живем, а морковка нужна лишь ослу. Обыватель, пожалуй, даже рад; ему ВТО не сулит облегчения жизни, наоборот, сельскохозяйственные ограничения невыгодны. А что же до американского банкира, играющего на российском рынке, то какое ему дело, вступаем мы в это самое ВТО или нет? Банановая мы республика или кедровая? Ему вообще плевать – на все стратегии российского развития. Лишь бы доходность сейчас была высокая, а волатильность, желательно, низкая.
Так что приходится признать: решения последних месяцев, которые по большей части были обреченным следствием решений всех последних лет, сами по себе, автоматически, не вели к обязательному краху рынка. Но, к со-жаленью, верно и обратное. Не будь их, весь этот обвал не состоялся бы – в таких масштабах, с такой непоправимой силой. Потому что решения последних месяцев а) не опирались на возможности страны, не отвечали ее реальным задачам, усиливали ощущение риска, б) распыляли энергию власти и в) отвлекали от принятия должных мер в тех сферах, которые действительно влияют на судьбу России. А значит, готовили условия для того, чтобы Россия оказалась самым слабым звеном в меченом кризисе финансовых институтов.
По поводу возможностей. Есть правило, простое, как мир. Если ты имеешь внешне управляемый фондовый рынок, в котором главные деньги – чужие, ссорься с миром только в том случае, если не поссориться нельзя. Например, когда убивают миротворцев. А если не поссориться можно - окстись. Горделивое патриотическое чувство (мы их признали! вот вам всем!) дело приятная, но только совершенно безответственное. Оно не будет отвечать за следствия. За то, что перепуганный инвестор потянет свои денежки обратно. За проблемы в топливной сфере. В налоговой области. В ситуации с авиаперевозками. В затратах на ракеты «Булава» при глубоко отсталых танках. Есть старое русское присловье: широко шагает, штаны б не порвать.
По поводу принятия решений. На срочном заседании 18 сентября Медведев произнес ключевые слова: у власти нет сегодня задачи важнее поддержания финансовой стабильности. И объявил о выделении полутриллиона рублей на поддержку рынка. И о снижении резервов. И о понижении пошлин на вывоз нефти. Но эти слова нужно было произносить вчера, позавчера, а может статься, неделю назад. Но вчера президент был без остатка занят договором о дружбе с Абхазией, она же Южная Осетия. И это совсем не ирония; это печальный факт. Давно намеченная процедура слишком знакова, чтобы ее отменять. И сама по себе неизбежна. Потому что можно политическим решением открыть ящик Пандоры. А можно большую матрешку. Из которой потом приходится из раза в раз доставать других матрешек, все меньше и меньше. И не остановишься, пока не вынешь до конца.
При всех разговорах о торжествующей прагматике мы несколько лет кряду действовали совершенно романтически. (С небольшой оговоркой: за общим романтизмом действий, как за дымовой завесой, легко укрыться выгодоприобретателям. Не государству.) А наши соседи по большей части считали ходы. Вот Багапш. Он, кажется, все понимает и спешит извлечь из ситуации максимум выгоды. Когда-то, в 1991-м, один выдающийся грузинский философ, узнав, что его соотечественники торжествуют отделение от России, подавил горькую усмешку и пошутил: «И чему радуемся? Такую славную колонию теряем!». Багапш осознает, что колонию приобретает. Ничего не надо вкладывать, и при этом все и сразу можно получить. И рынки сбыта, и рабочие места. При том, что граждане России, как все иностранцы, до января не смогут покупать недвижимость на территории Абхазии; сейчас на побережье идет грамотная возгонка цен, к январю все сливки будут сняты, тогда добро пожаловать. Но ведь колония на то и колония, чтобы сливки снимать с нее. Молодец Багапш, он знает прикуп, будет в Сочи.
В отличие от хитрого Багапша, Кокойты мужчина излишне искренний; он все никак не хочет улавливать намеки: погоди, не торопись, не создавай новые проблемы для России и все спешит раскрыть далеко идущие планы полноценного присоединения. Как будто бы никто о них не знает. Потом приходится притормаживать, выпускать пресс-секретаря, объяснять, что не так его поняли глупые журналисты, и через два-три дня повторять все ту же фразу. И тем не менее, Кокойты получит трансферты на восстановление Цхинвала, заведомо превосходящие потери; примерно так восстанавливался Грозный между 1994 и 1996-м. Что же получит налогоплательщик большой колонии по имени Россия? Он получит все неизбежные следствия сегодняш-него кризиса на рынке. Они, конечно, будут не смертельными; в образовав-шийся провал закачают огромные средства, как бетон закачивают в карсто-вые пустоты; но несколькими взрывными волнами его все равно накроет. Даже если он не знает, что такое есть дериватив.
До конца года схлопнутся несколько серьезных контор; люди начнут искать работу; рынок труда начнет дешеветь. И для тех, кто ищет. И для тех, кто уже нашел. Кредитные линии заглохнут; цены на жилье пойдут неизбеж-но вниз, но меньше будет тех, кто сможет по этим падающим ценам покупать без возможности займа. Зашатаются мелкие банки. Инфляция пойдет еще быстрее вверх. Избежать всего этого, видимо, было уже нельзя. Но масштабы бедствия были бы совсем другими, если бы политика была направлена не на амбиции запоздалой империи, а на обслуживание собственно российских граждан. Ведь Америка, на которую так любят кивать российские властители (осуждая и завидуя), сначала обеспечила американского гражданина уровнем жизни, достойным обывателя, а потом полезла перестраивать весь мир. (Хотя, быть может, лучше бы остановилась на первом).
Вывод. Того, что было, уже не поправишь. Только немного смягчишь. Но завтра можно уберечь от повторения сегодняшних проблем. Если развернуть политику вовнутрь. В область здравого общенационального эгоизма. Приземлено выбирая журавля, а не синицу. По той же причине, по какой банан и морковка, они, если честно, не пара, не пара, не пара.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
