Две недели, проведенные в Гаване, подтвердили очевидное: после ухода Фиделя, а он близок, «Остров Свободы» ждут серьезные перемены.
Причем, это отчетливо осознают и сами кубинцы. При этом официальный лозунг о монолитности кубинского общества, естественно, только пропагандистский миф. Перемен островитяне ждут по-разному. Одни - с надеждой и уже заботами о том, как лучше приспособиться к новым реалиям. Другие - готовятся оказать грядущему посильное сопротивление, чтобы отстоять старые позиции. Третьи, стараясь проявить гибкость, ищут путь, который бы с одной стороны, гарантировал сохранение в стране достижения эпохи Фиделя (а они есть, чтобы не утверждали его недруги), а с другой, позволил бы привести страну к полноценной демократии и эффективной, социально ориентированной экономике.
Лишь некоторые из кубинских собеседников, отдавая дань авторитету Фиделя, высказали твердую убежденность в том, что потеря для Кубы вождя даже такого мощного калибра, тем не менее, не означает перелома в судьбе страны. «Мы внимательно изучаем опыт Вьетнама, - заметил один из них, - где после смерти Хо Ши Мина партия сумела полностью сохранить свои позиции».
Не уверен, что данная параллель корректна, а сама мечта осуществима: уж слишком разнятся кубинский и вьетнамский менталитет, да и геополитическое положение Кубы и Вьетнама все-таки разное, но и опустить подобные высказывания не могу - если уж бытует среди части кубинской политической элиты и такое мнение.
Прежде чем заниматься политическим прогнозом, стоит, вероятно, определиться с точкой отсчета, то есть, понять, что смог и чего не смог дать кубинцам Фидель.
Напомню, что победа «бородачей - barbudos» означала в 1959 году победу одного из трех исторически традиционных для Кубы политических течений, а именно, радикального, считающего своим учителем «апостола» Хосе Марти, кубинского мыслителя и поэта, последовательного антиимпериалиста и борца за кубинский суверенитет. Два других течения - умеренных центристов, желавших лишь выторговать у США для острова чуть большую самостоятельность, и аннексионистов, которые и вовсе выступали за присоединение Кубы к «великой американской демократии» в ту пору проиграли, но в рудиментарной форме дожили и до сегодняшнего дня.
Исключить, что после ухода Фиделя оба эти течения снова не наберут вес, нельзя. По некоторым данным на Кубе уже сегодня действует в подполье около 500 оппозиционных организаций. Все они пока мелки, разрозненны и на сегодняшний день серьезного влияния на происходящее в стране не имеют. Что, впрочем, признают и они сами: с некоторыми из представителей оппозиции в ходе поездки удалось пообщаться. Но это положение дел на сегодня. А вот завтра недооценивать фактор внутренней кубинской оппозиции я бы уже не стал.
Среди важнейших достижений Кастро - суверенитет Кубы, т.е. главная цель, которую и ставил перед кубинским обществом идейный учитель Фиделя - Хосе Марти. В тяжелейших условиях постоянного противостояния с США, Куба, несомненно, добилась подлинной независимости. При этом следует подчеркнуть, что кубинский суверенитет прошел испытание не только враждебностью со стороны северного соседа, но и советской дружбой. Социалистическая маска, одетая Кубой в знак благодарности за помощь со стороны СССР, т.е., идеи марксизма-ленинизма, на самом деле глубинного влияния ни на Фиделя, ни на его ближайших соратников никогда не имели, а политика Кубы все время оставалась самостоятельной и по отношению к Москве.
То, что это была лишь маска, сегодня видно особенно ясно. Слово «социализм» даже в официальном органе кубинской компартии газете «Гранма» встречается теперь лишь изредка, а цитаты классиков марксизма-ленинизма и того реже. Портретов Ленина и Маркса в Гаване за две недели я не увидел ни одного, правда, специальной задачи отыскать их перед собой и не ставил. Зато на виду многочисленные памятники Хосе Марти. В прекрасном состоянии сохранился даже дореволюционный 1956 года памятник матери «апостола», воздвигнутый еще «Великой масонской ложей Кубы».
То же, что и о былом советском влиянии, можно сказать о сегодняшнем присутствии на Кубе Китая, к которому обратились взоры кубинских лидеров после развала СССР. И здесь по большому счету есть смысл говорить лишь об экономике, но никак не об идеологии. Подчеркнутая вежливость кубинцев по отношению к Пекину отнюдь не означает их идейной близости.
Иначе говоря, Хосе Марти последовательно победил на Кубе Маркса, Ленина, Мао и Дэн Сяо Пина. Уверен, что в будущем он же подкорректирует и Фиделя Кастро, поскольку, добившись одной цели, поставленной «апостолом», революция 1959 года не смогла осуществить другую задачу, обозначенную Марти: принести на Кубу подлинную демократию.
На этом направлении у последователей Фиделя есть поводы для гордости, и есть причины для отчаяния. Настолько же, насколько бесспорны достижения современной Кубы в области образования или, скажем, медицины, настолько же очевидны провалы в построении свободного демократического общества и эффективной экономики, которая смогла бы обеспечить рядовому кубинцу достойную жизнь. Многообразная социальная поддержка рядового кубинского гражданина со стороны государства так и не смогла вырвать его из бедности.
Говоря об экономических сложностях, кубинцы тут же находят себе оправдание в американской экономической блокаде. И отчасти они, конечно, правы. Выживать в таких условиях крайне сложно, не говоря уже об абсолютно аморальном и иррациональном характере самой блокады. Что очевидно, кажется, уже всем, за исключением Вашингтона. Последнее голосование в ООН по резолюции, призывающей отменить блокаду, еще раз подтвердило тотальную изоляцию США в этом вопросе. 184 государства высказались за отмену блокады и лишь четыре страны проголосовали против: сами американцы, Израиль, который просто не мог голосовать иначе, поскольку слишком зависит от позиции США в СБ ООН, и два столь «влиятельных» государства, как Сейшельские острова и острова Палау.
Сказанное выше ничуть, однако, не отменяет необходимости серьезнейших реформ в самой кубинской экономике. Хочет того государство или не хочет, но чтобы оздоровить экономику, у него нет другого пути, как потесниться и дать дорогу частной инициативе.
Кубинское руководство, похоже, хотя бы отчасти это уже понимает, что и находит весьма своеобразное отражение в кубинской экономике, где сегодня сосуществуют вещи, на первый взгляд, просто несовместимые. Нынешняя кубинская экономика это современность невообразимым образом встроенная в архаику. Судите сами.
С одной стороны, существует, например, абсолютно волюнтаристический и внеэкономический государственный подход к определению обменного курса валют. Нельзя не упомянуть и о недавнем появлении так называемого «конвертируемого песо», которым обязан расплачиваться сегодня каждый иностранец, прибывающий на Кубу. (Для справки: при обмене доллара на эту ничем не обеспеченную в реальности бумажку кубинцы еще и удерживают с гостей 20%) Тем, кто жил при социализме идея, естественно, вполне понятна: на империалистическую агрессию - американскую блокаду, кубинцы отвечают откровенным революционным рэкетом.
Но это лишь одна сторона медали. Другая - выкована из абсолютно другого металла. Уже сегодня кубинская экономика стоит, пожалуй, ближе к рынку, чем была, скажем, советская экономика перед развалом СССР. Многие корпорации и предприятия уже акционированы, причем с участием иностранного капитала. Приведу лишь один пример - предприятие «Буканера» - монополист по производству пива на Кубе. 50% акций предприятия в руках у государства и 50% у смешанного иностранного капитала. Генеральный директор - бельгиец, финансовый директор - бразилец, коммерческий директор - итальянец, управляющий производством - чех, наконец, сам мастер по производству пива - немец. И это тоже современная Куба.
Подобных контрастов на сегодняшнем «Острове Свободы» не счесть. Разваливающаяся от порыва ветра, одряхлевшая старая Гавана, а неподалеку - современный район города Мирамар, с пятизвездочными гостиницами, где всем управляет иностранный менеджмент. Тут же современный комплекс зданий бизнесцентра.
Таким образом, на закате эпохи Фиделя Куба во многом уже отошла от социалистических принципов в экономике (во всяком случае, в их советизированном варианте), а в идеологической сфере постепенно дрейфует назад (или, наоборот, вперед) к идеям Хосе Марти и к традиционным для Латинской Америки боливарианским идеям борьбы за независимость.
Трудно сказать, в какой степени целенаправленно, а в какой под давлением обстоятельств, но сегодняшняя Куба явно шагает в сторону тех стран региона, которые делают ставку не столько на социализм, сколько на социально ориентированную, но капиталистическую в своей основе экономику. Именно по этой дороге предпочитают идти Бразилия, Венесуэла (при всей радикальной риторике экстравагантного Уго Чавеса), Боливия, а теперь и Никарагуа - после победы там Даниэля Ортеги.
Такова Куба сегодняшняя. Прогноз на будущее в следующей статье.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
