Смерть и похороны Высоцкого четверть века назад в разгар Московской Олимпиады стали траурной дырой в пышном и пафосном празднестве на улице Советского режима, которую власти стремились, как могли, залатать и просто не заметить.
Если до этого у кого-то были сомнения, что ободранный в кровь голос Высоцкого, его неподцензурные и неподконтрольные песни, его бешенная и беспощадная жизнь есть вызов строю, режиму, собственно советскому государству, то сама смерть поэта и актера их рассеяла. Устремившиеся массы людей к Таганке, где происходила панихида, а затем и к Ваганькову, где его хоронили, воспринимались как знак противостояния народной стихии и рационального государства.
Дело не только в том, что Государство и Высоцкий не могли счесться славой. Они не могли счесться мифологическими статусами.
…На кухнях и у студенческих костров интеллигенция запела голосом Окуджавы. А улица, а народные массы оставались безъязыкими. Пока не явился Высоцкий. Это его голосом, его словами, его образами заговорила толпа.
…Его нет с нами уже четверть века; память о нем давно одета в гранит мифа, но по-прежнему кровоточит.
Она отозвалась болью в новом документальном фильме Виталия Манского «Владимир Высоцкий. Смерть поэта», показанном на днях в эфире телеканала «Россия» и вызвавшим много споров.
Бывает, что знаменитые художники надолго переживают свой успех. Они регулярно и торжественно справляют юбилеи, но перечисление их заслуг, удач, триумфов напоминает перелистывание гербария, или блуждание по залам музея его имени.
Высоцкого тоже упорно музефицируют. Да, вот проблема: он не засушивается и не мумифицируется. Уж больно судьба его была трагична.
Про него уж точно можно сказать: смерть поэта не окончательно вырвала его из жизни. И это не высокопарная фраза.
Странное дело: оживить память о нем перепеванием его песен практически так ни разу и не удалось. Хотя попыток было довольно. Вот и на сей раз НТВ подготовило специальную передачу «Высоцкий в кино. Своя колея», где очень известные и даже очень неплохие актеры искренне старались вжиться в его песни, бережно и аккуратно примерить их на себя, похоже изобразить его темперамент. Кому-то это удалось в большей степени, кому-то – в меньшей. Но никому до конца, до дна. И не было случая, чтобы кто-то в своем исполнении поднялся над ним.
Тут возможно одно объяснение: Высоцкий не отделим от своих баллад, которые он сам называл «куплетами»; а они не отслаиваются от него.
Роли в кино, в театре – другое дело. Их можно играть и лучше, и даже совсем иначе, нежели это делал артист Владимир Семенович Высоцкий. Можно «косить» под него и попытаться сыграть его роль в жизни. Но «сыграть» его куплеты…
Дело-то в том, что его стихи, его поэзия – это его кожа. На бумаге они не живут. И песни не в его претворении -- словно не живые, искусственные цветы.
Как ни странно, чем удается оживить его уже гранитный памятник, так это извлечением на свет божий из его биографии малоизвестных широкой публике трагических обстоятельств.
Редкая круглая дата Высоцкого обходится без какого-нибудь скандального сюжета. К двадцатилетней годовщине его смерти был снят документальный фильм Петра Солдатенкова «Владимир Высоцкий. История любви, история болезни», где повествовалось о его романтических отношениях артиста с Мариной Влади на фоне специфически русской болезни – запойного алкоголизма.
Странно было бы, если бы на сей раз пронесло.
На сей раз скандал вышел из-за документального фильма Виталия Манского «Владимир Высоцкий. Смерть поэта», где речь шла о другой любви и другой болезни.
В этом фильме рассказывается о болезненном пристрастии героя уже не специфически русского свойства – к водке, а к наркоте – заразе общечеловеческого масштаба.
Как и следовало ожидать, родные были против. Мотивы их возражений понятны: зачем вытаскивать на свет божий то, что не красит кумира?
Это вечный вопрос, когда дело касается великих людей, к тому же освященных народной любовыю.
Ответ на него не такой однозначный, как кажется, с первого взгляда.
Бросила ли тень “история болезни” Высоцкого на романтичную “историю любви” его к Марине Влади?
Запойный алкоголизм Володи то же, что и чахотка Виолетты в вердиевской “Травиате”. В обоих случаях, что одна болезнь, что другая, -- орудие и знак враждебного Рока.
Влади была права. Она как способный мифописец поняла, что в прежнем мифе о Высоцком иные Враждебные Силы не так значимы и грозны. Советская власть в этом качестве не слишком убедительна. Она преходяща, как выяснилось.
И в фильме документалиста Петра Солдатенкова лирическая сторона отношений Марины и Владимира (их знакомство после спектакля на Таганке, его песни, посвященные любимой женщине, их международно-телефонный роман, отраженный в известной песне “07”, очная встреча счастливых супругов со своей телефонной феей), -- все это хорошо, романтично, трогательно, но не трагично, не безысходно.
Другое дело -- водка. Это настоящая Бездна, как кажется Марине Влади и Петру Солдатенкову. О ее непобедимости пишет и думает вдова поэта, его врач, его друзья...
Кстати, пять лет назад, когда эта документальная лента была обнародована, Никита Высоцкий и Марина Влади находились по разные стороны баррикады. Их разделяли споры из-за могилы, из-за памятника… Никита, помнится, грозил подать в суд на Марину…
Теперь они вместе против автора фильма, который осмелился поведать миру о другой Бездне.
Сколь бы ни были аналогичны обе документальные ленты по материалу, разница меж ними значительная. У Манского в картине нет фактора спекулятивности, а есть высокая трагедия.
Рассказы друзей и близких приятелей о последних днях и часах Высоцкого сложились в хронику объявленной смерти. Чуть внимательнее в нее вглядываешься, и тебе открывается картина поединка, в котором бунтарь из плоти и крови бросил вызов Небытию.
За свою гражданскую и духовную независимость, он заплатил мукой зависимости и несвободы другого свойства.
Той же монетой заплатил за власть над чувствами миллионов.
-- В нем не было Веры, -- настаивает церковь.
Пусть так. Но ведь он сам стал для миллионов людей чем-то вроде вероисповедания. Он сотворил из себя миф, понятный миллионам и понятый миллионами. Миф о бунтаре-одиночке, являющимся нам в образе то обреченного подводника, то затравленного волка, то загнанного коня и т.д.
Миф на все времена -- и на тоталитарные, и, как выясняется, на рыночные...
Но сам он при этом неосторожно заступил границу художественного сознания. А, заступив, провалился в мифомир, откуда возврата нет.
При жизни Высоцкий более всего жаждал признания как автор, а толпы боготворили его как героя.
Это как если бы Зевс, или другой олимпиец, захотел бы стать всего лишь Гомером.
Высоцкий, будучи Громовержцем, захотел быть еще немножечко и Вознесенским.
Но оказалось, что нет такой цены, за которую можно было бы себя выкупить у бездны, именуемой мифом. Алкоголь и морфий только усугубляют ситуацию.
...Создатели документального фильма о Высоцком все больше “танцевали” от сыгранного им Гамлета. На мой-то вкус, есть более основполагающая для этого случая роль артиста -- Дон Гуан, самонадеянно попытавшийся подменить собой для человечества Веру.
Это при жизни Высоцкого. Сейчас, после смерти, у него другая роль. Он – Командор.
Еще он мог бы сыграть отца Гамлета.
Как говорят в таких случаях, он проиграл неравное сражение, но выиграл войну.
