Сергей Варшавчик, обозреватель РИА Новости
Умерла Людмила Гурченко. Погасла еще одна суперзвезда советского кино. Навсегда ушла Леночка Крылова из знаменитой "Карнавальной ночи", трогательно кутающая руки в небольшой муфте под задорную и звонкую песенку "Пять минут".
Говорят, отказало сердце. Не справилось, видимо с бешеным ритмом, в котором всю жизнь жила Людмила Марковна, которая в ноябре 2010-го отпраздновала свой юбилей. Но кто бы тогда из зрителей поверил, что ей исполнилось 75 лет?
Она давно стала живой легендой, но этот почтенный возраст никак не вязался с Гурченко, с ее искрометными ролями, многие из которых стали символом своей эпохи, с ее задорным, энергичным характером, многочисленными браками. Наконец, с хулиганистыми интервью, с ее любовью к ненормативной лексике, которой она – я тому свидетель – владела виртуозно.
Она была личностью, человеком, который никогда не затеряется в большом актерском составе. Ей были подвластны практически все жанры – от драмы ("Двадцать дней без войны") до музыкальной комедии ("Соломенная шляпка", "Небесные ласточки", "Мама"). Она не боялась экспериментировать, как будто бы опасалась, что если остановится, то станет живым памятником самой себе.
Ее называли отечественной Марлен Дитрих, и доля правды в этом есть. На мой взгляд, она была ярче, сочнее своей немецкой коллеги. С более озорным блеском в глазах.
У нее был не только талант, но и сильный характер, который ковался в далеком детстве, когда 6-летняя Люся после вступления фашистов осенью 1941 года в ее родной Харьков оказалась свидетельницей зверств, творимых оккупантами.
Через много лет она написала об увиденном: "первый раз я еще ничего не знала. Я не знала, что такое "казнь через повешение". И смотрела на все с интересом. Тогда мне стало нехорошо. Что-то снизу поднялось к горлу, поплыло перед глазами. Чуть не упала. Потом я уже все знала...
Я боялась повторения того состояния. Я уткнулась лицом в мамин живот, но вдруг почувствовала, как что-то холодное и острое впивается мне в подбородок. Резким движением мое лицо было развернуто к виселице. Смотри! Запоминай! Эти красивые гибкие плетки, похожие на театральный стек, мне часто потом приходилось видеть. Их носили офицеры… Я все впитывала и ничего не забыла. Я даже разучилась плакать. На это не было сил. Тогда я росла и взрослела не по дням, а по часам".
У нее была и потрясающая работоспособность. Она не только снималась в кино, но и до последних дней писала книги, активно выступала с концертами.
Она бы могла сказать о себе словами главной героини музыкального фильма "Рецепт ее молодости" (по мотивам пьесы Карела Чапека "Средство Макрополуса") Эмили Марти: "Была я и Екатериной Мышкиной, и Эльзой Мюллер, и еще Бог весть кем".
Гурченко потрясающе любила жизнь во всех ее проявлениях, но, к сожалению, в отличие от своей героини, народная артистка СССР не обрела рецепт бессмертия. Но она осталась с нами навсегда. В своих кинофильмах и книгах, в песнях и воспоминаниях современников.
Великая Людмила Марковна Гурченко. Фото >>
У артистов существует странный для обывателей обычай провожать почившего коллегу аплодисментами. Мне кажется, мы все должны именно так поблагодарить Людмилу Марковну за то, что она была в нашей жизни и сделала ее чуточку ярче.
Простите и прощайте.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
