Ольга Соболевская, обозреватель РИА Новости.
«Нужно только видеть и дышать. Ничто не дает такого наслаждения, как краски…» - писал Иван Бунин. Мир, созданный им в стихах, рассказах и романе «Жизнь Арсеньева», полон красок, запахов, звуков. Бунин умел зримо запечатлеть все человеческие ощущения. Со дня рождения классика 22 октября исполняется 140 лет.
Русская усадьба, которую поэтизировал Бунин, дворянин, уроженец Елецкого уезда, переливалась золотом листопада, пахла яблоками и медом, была молчалива и печальна под осенними звездами. Именно осень, красота увядания, - тот лирический образ, который появляется у него так часто и отражает его мироощущение. «Есть люди, что с младенчества имеют обостренное чувство смерти. Вот к подобным принадлежу и я», - замечал Бунин в «Жизни Арсеньева». Он будто без устали смотрел на песочные часы и следил, как быстро течет время.
В его сборнике новелл «Темные аллеи» (1937-1945) любовь коротка и катастрофична. 38 историй страсти завершаются разлукой влюбленных или смертью. По-осеннему элегично звучит знаменитый рассказ-эпитафия о гимназистке Оле Мещерской – «Легкое дыхание» 1916 г. Героиня гибнет, прожив очень недолгую жизнь, которая подчинена инстинктам и случайностям.
То же настроение эпитафии, но уже с глубоким убеждением в гибели цивилизации, царит в «Господине из Сан-Франциско» (1915). Бунин живописует Апокалипсис, девять кругов ада Данте, в которых самые страшные грехи – ложь, стяжательство, продажность, душевная скудость. Как жуткое театральное представление, разыгрывается эфемерная человеческая жизнь, а фон ее - общеевропейская катастрофа, Первая мировая война.
А затем был горький и желчный дневник «Окаянные дни», написанный по следам Октябрьской революции. Те кровавые события перевернули жизнь Бунина: вместе с женой Верой Муромцевой писатель в 1920 г эмигрировал - через Константинополь, Софию и Белград доехал до Парижа.
Впоследствии Бунин будет уверять самого себя в гибели России и в то же время надеяться на встречу с ней. «Разве можем мы забыть родину?.. Я очень русский человек. Это с годами не пропадает», - говорил он. Всю войну писатель провел в Грассе, на юге Франции, а после Победы не раз собирался возвратиться домой.
Даже говорил об этом с Константином Симоновым, агитировавшим эмигрантов вернуться на родину. Но травля Ахматовой и Зощенко в 1947 г – постановление о журналах «Звезда» и «Ленинград» – изменило планы Бунина…
К тому времени произведения писателя уже были переведены на все европейские языки. Его прозу высоко ценили Ромен Роллан, Томас Манн, Райнер Мария Рильке. Бунин считался современным классиком и был первым русским писателем, удостоенным Нобелевской премии - еще в 1933-м. Кстати, премия была вручена не только за лирико-философский автобиографический роман «Жизнь Арсеньева» (1927-1929), как считал сам писатель, но и за многочисленные рассказы о деревне и русской душе. В заслугу ему ставился «правдивый артистический талант, с которым он воссоздал в литературной прозе типично русский характер».
«Я последний поэт деревни», - так Бунин мог бы сказать о себе словами Есенина. Уже ранний лирический рассказ писателя, «Антоновские яблоки» 1900 г, – это осенняя ностальгия, скорбь по одряхлевшему укладу деревенской дворянской жизни (в 1911 г тот же мотив прозвучит в рассказе «Суходол»). Спустя 3 года после «Антоновских яблок» выйдет чеховский «Вишневый сад», и в этой версии гибели дворянских гнезд будет звучать символический стук топора по живому дереву. По сути, оба писателя говорили об одном: об отмирании прошлого и зарождении будущего, у которого весьма хищный оскал - как у купца Лопахина.
Перед смертью в 1904 г Чехов передал Бунину, что из него «большой писатель выйдет». А вышел, кстати, и поэт. Стихи Бунина о природе и на евангельские темы великолепны в своем лаконизме и эмоциональной силе, скрытой под внешней сдержанностью. Ближайшие его поэтические предки – любимый с детства Пушкин, Тютчев и Фет. Бунин не признавал первенства Александра Блока в русской поэзии начала 20 века. Будь его воля, Бунин переписал бы стихи «трагического тенора эпохи», сделав их образы более чувственно-конкретными.
Впрочем, однажды писатель признался, что отредактировал бы и «Анну Каренину» Толстого. Бунин был безупречным стилистом, в отличие от «яснополянского старца» или Достоевского. При этом Бунин всю жизнь преклонялся перед Толстым, бывал у него в усадьбе в Хамовниках.
«Жизнь есть, несомненно, любовь, доброта, и уменьшение любви, доброты есть… уже смерть» - эта абсолютно толстовская по духу фраза принадлежит Бунину.
Толстой говорил о бунинском мастерстве живописца: «Так написано, что и Тургенев не написал бы…» И Тургенев, и Бунин были роскошными пейзажистами и прирожденными психологами. Друзья говорили об умении Бунина видеть людей насквозь.
Эта проницательность вкупе со вспыльчивостью и резкостью мешала ему сходиться с людьми. (Дружба сложилась, по сути, только с прозаиком Борисом Зайцевым, человеком удивительно добрым и мягким.) Замечательные психологические портреты Бунина нарисовали его жена Вера – в мемуарах «Жизнь Бунина» и «Беседы с памятью» - и поздняя возлюбленная писателя Галина Кузнецова в «Грасском дневнике». В этих воспоминаниях ясно отражен тот самый артистизм Бунина, который некогда отметил Станиславский. Одно время он даже уговаривал писателя сыграть Гамлета в Художественном театре…
Кузнецова подробно описывает весь сюжет с получением Нобелевской премии: как Бунин надеялся на нее, как ожесточенно, без отдыха и почти без еды, работал, когда из Стокгольма приходили неутешительные слухи. Радостное известие застало его в кино. «Весь вечер не умолкали звонки из Парижа, Стокгольма, Ниццы. Уже все газеты знали и спешили получить интервью», - вспоминает Кузнецова ноябрь 1933 г. А 9 ноября, в день вручения премии, в парижских кабачках было особенно много русских, которые порой на последние гроши пили за победу земляка. Сам Бунин испытывал одновременно и радость, и печаль: «И сердце у меня сжимается грустью… Какой-то перелом в моей жизни».
Бунину можно было бы присудить множество литературных премий, если бы они на тот момент существовали. Его произведения сильны не только красочностью и осязаемыми подробностями, но и тайной подтекста, смысловыми пробелами и недосказанностью человеческих отношений.
Проза классика порой напоминает айсберг, чья подводная, невидимая часть всегда значительнее той, что возвышается на поверхности. Таковы, к примеру, «Темные аллеи», новеллы лаконичные, но наэлектризованные чувствами. Таков и «Солнечный удар» (1927) о страсти, внезапно вспыхнувшей между двумя незнакомыми людьми. Таковы и «Сны Чанга» (1916) – «воспоминания» собаки.
Иван Бунин умер в Париже 8 ноября 1953 года, в скромной квартирке на улице композитора Оффенбаха, не успев дописать книгу о Чехове. Роль Бунина в русской словесности великолепно определил Горький: «Выньте Бунина из русской литературы, и она потускнеет, лишится живого радужного блеска и звездного сияния его одинокой страннической души».
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
