Константин Богданов, для РИА Новости.
В начале этой недели президент США Барак Обама внес в Конгресс законопроект о сотрудничестве с Россией в области мирного использования ядерной энергии. Спустя ровно два года после подписания протоколов этого соглашения в Москве, две страны предпринимают новую попытку «легализовать» совместную работу в области «мирного атома».
Соглашение в области мирного использования ядерной энергии чаще именуют «соглашением 123», делая отсылку к параграфу американского закона 1954 года, регламентирующему участие американских ученых и производственников в международных «мирных» атомных проектах. Судьба российского варианта этого соглашения оказалась запутанной. С трудом согласованное и подписанное 6 мая 2008 года, оно было передано в Конгресс США для ратификации. Затем - начало наступления грузинских войск в районе Цхинвала и последовавшая за ним операция. В этих условиях подобный законопроект не мог быть принят, и в сентябре 2008 года он был отозван из парламента Джорджем Бушем-младшим. Заметим, что документ был именно отозван.
Здесь нужно вспомнить тонкую процедуру работы американского Конгресса: законопроект, поступивший в парламент и не рассмотренный в течение 90 суток, автоматически вступает в силу. С другой стороны, администрация Буша явно хотела оставить себе лазейку на будущее для торговли с Москвой. Поэтому она не стала ждать неизбежной резолюции Конгресса «отказать!», а по-тихому выдернула оттуда документ и положила его под сукно.
С приходом к власти Барака Обамы ситуация в области «123» для России изменилась не сильно. Новая администрация всячески демонстрировала миролюбие и желание договариваться. При этом вопросы «мирного» ядерного сотрудничества вежливо, но непреклонно увязывались с новыми соглашениями по СНВ, а также - с иранской ядерной проблемой. Заботливо сотканный клубок взаимозависимых уступок и компромиссов был распутан зимой 2010 года. Озабоченная более насущными проблемами во взаимоотношениях с Америкой, Россия фактически отказалась от прежней поддержки Тегерана. Был окончательно заморожен контракт на поставку зенитных ракетных комплексов С-300. Президент Медведев впервые в истории нашей дипломатии заговорил о принципиальной возможности санкций в отношении Ирана. В подвешенном состоянии оказался и проект АЭС в Бушере, хотя обе стороны горячо заверяют друг друга и весь мир в том, что физический пуск реактора произойдет вовремя. Вот только это «время» наступило в марте 2010 года, а воз и ныне там. Как утверждают американские аналитики, одним из элементов торга, положенных в основу подписанных протоколов СНВ и планируемой ратификации соглашения «123», может быть отказ России от поставок в Иран ядерного топлива до того момента, пока Тегеран не пойдет на полномасштабное сотрудничество с МАГАТЭ.
(Кстати, примечательно, что Обама, представляя законопроект, не удержался от того, чтобы вставить шпильку в адрес Тбилиси, заявив, что «грузинский фактор», препятствовавший ратификации соглашения, себя полностью исчерпал.)
Но вернемся к самому соглашению. Что может дать ратификация этого протокола России? Не так давно введение в действия «соглашения 123» добилась в отношении себя Индия. Тем самым у Дели появилась возможность развернуть титаническую по своим масштабам программу строительства атомных станций, пользуясь самыми современными технологиями планеты в области создания легководных реакторов. Но зачем это может быть нужно России, которая как раз и строит индусам одну атомную станцию, собирается строить вторую, да еще имеет виды на третью?
12 мая в Обнинске открылось первое совещание двусторонней российско-американской рабочей подгруппы по «мирному атому». С обеих сторон в ней участвуют специалисты из ведущих ядерных центров своих стран, которые должны определить «повестку дня» в области перспективного ядерного сотрудничества. Результаты заседания пока неизвестны, но по предварительным сведениям можно сделать некоторые выводы.
Во-первых, американскую сторону интересуют отечественные наработки в области «быстрых» реакторов. Реакторы на быстрых нейтронах сейчас считаются наиболее перспективной технологией для атомной энергетики, и именно в этой области у России есть прекрасный практический задел в виде действующих и строящихся реакторов Белоярской станции, а также опыт в сфере создания «быстрых» реакторов для подводных лодок. В частности, американская сторона проявляет интерес к проекту строительства многоцелевого исследовательского реактора на быстрых нейтронах, которое планируется начать в России в этом году. Не остается без внимания и возможная кооперация в части облучения ядерного топлива.
Во-вторых, после вступления в силу соглашения «123» Россия сможет поставлять в США ядерное топливо. Сейчас прямой возможности делать это у нас нет, в качестве лазейки были предусмотрены только поставки урана в рамках проекта «ВОУ-НОУ» для выделки топлива на территории США, причем с достаточно запутанными условиями по параметрам сделок и составу участников. Это тем более интересный рынок, что сейчас около половины американских АЭС работают на топливе, выработанном из оружейного урана российского происхождения. Таким образом, российской стороне крайне выгодна возможность перехода от поставок урана к поставкам топливных кассет - «атомного хайтека» более высокого передела.
Третья часть возможного соглашения вызывает максимальные дискуссии - это проблема отработанного ядерного топлива. Вокруг вопроса о ввозе в Россию зарубежных ядерных «отходов» уже не первый год ломают копья экологи и общественники. Атомный промышленный комплекс довольно аргументированно возражает в ответ, что это не отходы, а ценнейшее радиохимическое сырье, прямо-таки необходимое для работы производств ядерно-топливного цикла в России. Правы, наверное, и те, и другие. Сейчас можно с уверенностью утверждать, что тема ввоза в Россию отработанного американского топлива будет поднята. Остается внимательно следить за параметрами соглашения на этот счет.
В целом следует признать, что ратификация «соглашения 123» позволит нашим странам привести в порядок свои контакты в атомной сфере. По-крайней мере, оно задаст юридическую рамку взаимодействия и позволит избавится от маргинальных пережитков 90-х годов вроде контракта «ВОУ-НОУ», давно исчерпавших свою полезность для страны.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
