Сергей Варшавчик, обозреватель РИА Новости.
В Барнауле 19 декабря состоится перезахоронение останков солдат и офицеров армии Колчака, предположительно казненных в 1923 году, которые будут похоронены на Булыгинском кладбище города. Это свидетельствует о том, что наше общество делает еще один шаг от бывшего классового общества - к цивилизованному, подведя тем самым черту под одной из самых кровавых страниц истории. Как заметил однажды американский публицист Роберт Ингерсолл, «склоняющийся над павшими, распрямляется во весь рост, поднимающий других - возвышает себя».
Останки были обнаружены 10 октября 2009 года в оврагах за торговым центром «Европа», когда грейдер выравнивал дорогу. По мнению ученых, группу арестованных зарубили при этапировании. На это указывают прижизненные раны на черепах и костях.
Сохранившиеся у некоторых погибших письма и дневники позволяют предположить, что казненные служили в 13-й Сибирской дивизии, считавшейся одной из самых боеспособных в армии Колчака. Личный состав дивизии в ходе почти 2000-километрового отступления Восточного фронта на восток зимой 1920 года (названный белыми Великим Сибирским Ледяным походом), от Барнаула и Новониколаевска до Читы, понес существенные потери.
В частности, судя по остаткам дневника, принадлежавшего одному из погибших, Николаю Кузьменко, 22 апреля 1923 года он выехал поездом из Владивостока, затем прибыл в Иркутск, а 22 мая был отправлен в Барнаул. На этом записи обрываются.
Историки полагают, что речь идет о капитане Николае Кузьменко, служившим в 3-м Барнаульском полку 13-й Сибирской дивизии. Он упоминается в приказе (датированный маем 1919-го) о награждении группы офицеров орденами. Кузьменко был награжден орденом Святой Анны 2-й степени с мечами, скорее всего, или за летние бои 1918 года на Байкале, или за участие в Пермской операции в декабре того же года.
Сам полк был сформирован в Барнауле в июне 1918 года из мобилизованных офицеров и добровольцев и в дальнейшем участвовал в совместном с чехословаками наступлении на восток, а затем влился в ряды Колчаковской армии.
Что же касательно мотивов дикой расправы - тут у исследователей мнения расходятся. Одни полагают, что конвоирам просто не хотелось возиться с арестантами, и они пустили их в расход, списав как убитых «при попытке к бегству». Другие считают, что, возможно, колчаковцы были убиты в отместку, поскольку немалая часть офицеров барнаульского полка входила в окружение коменданта Барнаула штабс-капитана Авенира Ракина, который нещадно терроризировал местное население. Есть версия, что первые руководители советской власти в Барнауле были ракинцами изрублены шашками. На гражданской, впрочем, такое было сплошь и рядом.
Вот, например, как описывал в своих дневниках (1918-20 гг.) свою бурную молодость будущий маршал Советского Союза Филипп Голиков: «Вечером при мне в штабной теплушке допрашивали командира батальона 3-го Барнаульского полка капитана Степанова. На вид Степанову лет сорок. Крепкий, сильный мужчина. Держался уверенно. Как будто не в плену, а в своем штабе… В теплушку вошел комбриг товарищ Акулов. Он послушал офицера и говорит:
— Нас ваши почтенные родители не интересуют. Скажите лучше, сколько здесь полков у белых, сколько батарей?
Капитан вскинул голову:
— На такие вопросы не отвечаю.
О чем ни спрашивает комбриг, офицер либо отмалчивается, либо грубит. Слово за слово, вскипел товарищ Акулов, схватился за шашку:
— Ты — белая сволочь. Тебе не мирная жизнь нужна, а рабочая кровь. Увести гада, прикончить!..
Кавалеристы зарубили офицера».
В США, Испании и Финляндии и ряде других стран, где в свое время бушевали гражданские войны, давно уже имеются памятники обеим сторонам, не говоря уже о захоронениях. Есть и знаки национального примирения, как например, 150-метровый крест неподалеку от Мадрида, в Долине павших, который посвящен всем испанцам, погибшим в 1936-39 гг.
Впрочем, одними памятными знаками примирить стороны трудно. Например, мемориальный комплекс в Долине павших утверждался, чуть ли не лично, диктатором Франко, а потому многие современные испанские левые до сих пор видят в этом лишь знак торжества победителей и требуют, чтобы его признали мемориалом жертв диктатуры.
В советское время белые (в литературе, кино, театре) представлялись вначале чуть ли не как исчадие ада, а затем, как обреченные представители уходящей, гнилой эпохи царизма, лучшие представители которых, при случае переходили на службу трудовому народу. Затем, уже в постсоветский период наметился другой перекос - красные оказались «дьяволятами», а белые - благородными романтиками. Время от времени тот или иной политик или общественный деятель поднимает вопрос о выносе тела Ленина из Мавзолея и после бурного возмущения части общества, тема закрывается. До следующего раза. Периодически дебатируется, какой террор - красный или белый - был страшнее, подсчитывается, кто больше убил сограждан и кто сильнее виноват в кровавой бойне, под названием гражданская война. Все это периодически вызывает возмущение то одной, то другой социальной группы.
Мне же представляется, что более всех прав Борис Гребенщиков, в свое время написавший: «По новым данным разведки//Мы воевали сами с собой». На мой взгляд, необходимо поставить точки над «i», осудив на уровне руководства страны террор с обеих сторон и признав, что события 1917-22 годов являлись чудовищной трагедией для страны. Такой шаг позволит более дистанцироваться от не столь отдаленного прошлого и вместе с тем поможет взглянуть на него более объективно, с позиций независимого исследователя, извлекающего полезные уроки из чужого опыта.
«Я не знаю, зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,
Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в вечный покой».
Пора понять, что эти строки Вертинского, написанные в 1917-м, по сути, обращены ко всем.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
