Дмитрий Бабич, обозреватель РИА Новости.
Десять лет назад, 8 декабря 1999 года было подписано соглашение о создании Союзного государства России и Белоруссии. Соглашение это российский и белорусский президенты Борис Ельцин и Александр Лукашенко подписали под самый занавес двадцатого века. Меньше чем через месяц обе страны вступили в новое столетие и тысячелетие, а Борис Ельцин перестал быть президентом России.
Чем руководствовались Ельцин и Лукашенко при подписании этого соглашения? Критики соглашения с самого начала подозревали обоих президентов в не самых благородных намерениях. Лукашенко обвиняли в том, что он хочет «подсидеть» дряхлеющего Ельцина и сам стать главой не маленькой Белоруссии, а огромного союзного государства. Ельцина подозревали в «комплексе разрушителя»: мол, подписав когда-то беловежские соглашения, он испытывал чувство вины за формальный роспуск Советского Союза и хотел войти в историю как лидер, начавший с Белоруссии новое собирание земель вокруг России. «Они сейчас тут все запутают, а как выпутываться – не поймут»,- заявил мне в те дни в интервью Григорий Явлинский.
Возможно, мотивы Ельцина и Лукашенко и в самом деле были прозаичными. Политики часто вынуждены делать историю из ужасного мусора: чьих-то властных амбиций, зависти, несбыточных желаний. В краткосрочной перспективе многие положения соглашения о новом государстве так и остались на бумаге. Нет ни общей валюты (она должна была появиться уже в 2004 году), ни общего гражданства, ни даже пресловутого «конституционного акта», призванного унифицировать законодательство двух государств.
Ну а если посмотреть на ситуацию с высоты истории? Создание Союзного государства стало для Белоруссии своеобразным финальным аккордом двадцатого века, который для всего восточноевропейского региона стал веком размежевания и разделения. Входившее в начале двадцатого века почти целиком в состав Российской империи, восточнославянское «пограничье» традиционно представляло из себя этническую «мозаику», где рядом жили и работали белорусы, русские, поляки, литовцы, немцы, евреи.
В начале двадцатого века эту мозаику начали ломать. Сначала откололась Польша, создавшая в 1918 году собственное государство и попытавшаяся в 1919-1920 годах забрать под себя весь регион, воссоздав Речь Посполитую в границах 1772 года. Потом возникали то сшитая Лениным Литовско-Белорусская Советская Социалистическая республика, то независимая Литва, то куцая Белорусская Советская Социалистическая республика, потерявшая Гродно и Брест после неудачной попытки товарища Троцкого через Польшу экспортировать нашу революцию в любимую им Германию. Потом в войну фашисты уничтожили и рассеяли одно из ключевых национальных меньшинств в регионе – евреев, нанеся глубокие раны и самому белорусскому этносу, сильно настрадавшемуся от всех видов тоталитаризма двадцатого века. Сталин легко двигал границы, подселяя поляков к полякам, литовцев – к литовцам (попутно превратив славянский Вильно в реальную литовскую столицу Вильнюс), объединяя белорусский и украинский этносы в их никогда прежде официально не закрепленных этнических границах.
В конце двадцатого века эти административные границы вдруг стали реальными, и для поездки в бывшую Виленскую губернию жителям бывшей Могилевской губернии впервые в истории понадобилась виза. А для поездки в оставшийся в Польше Белосток – шенгенская виза. У каждого этноса былой мозаики – от евреев до литовцев – теперь есть свое государство, с весьма гордой и обидчивой бюрократией, армией и полицией. Вроде все, разъезд закончен. И тут вдруг оказалось, что былым соседям по пограничью друг без друга… скучно.
Даже поляки, сильнее всех стремившиеся к собственной государственности, проявляют живейший интерес к восточным соседям. В Польше нет научных центров по исследованию отдельных стран любимой Западной Европы, куда Польша так стремилась. А вот Центр восточных исследований – есть, и не маленький, созданный еще в 1991 году первым некоммунистическим премьером Польши Тадеушем Мазовецким. В польских газетах западным странам посвящаются только рекламные туристические материалы, зато когда польскому журналисту (или еще лучше писателю) удается попасть в российскую глубинку или в Среднюю Азию, следуют длинные авторские путевые заметки, находящие живой отклик у читателей.
Правда, интерес этот бывает и не вполне доброжелательным. «Таможенный союз России и Белоруссии вызывает у нас беспокойство – мы не знаем, приведет ли он к ограничению суверенитета Белоруссии и как мы теперь будем торговать с Россией»,- считает глава варшавского Центра восточных исследований Марек Менкишак. В желании поляков предотвратить интеграцию России и Белоруссии, кроме традиционной неприязни к «русскому империализму», есть подсознательный элемент ревности: как, они там будут жить вместе, а мы тут останемся одни с немцами?! Аналогичные настроения есть и на Украине. Украинский президент Виктор Ющенко, ставший разрушителем проекта Единого экономического пространства (ЕЭП), которое с 2003 года пытались создать лидеры России, Украины и Белоруссии, тем не менее явно дорожит нормальными отношениями с Александром Лукашенко и пользуется любой возможностью встретиться с ним лишний раз.
Мотивы Ельцина и Лукашенко, как и сами эти политики, когда-нибудь будут забыты, а вот ощущение «ненормальности» разлома былой этнической мозаики никуда не денется еще много лет. А пробуксовка многих российско-белорусских интеграционных проектов выглядит отнюдь не столь безнадежной на фоне попыток «евроинтеграции» Украины. Последний пограничный столбик между Россией и Белоруссией выкапывали еще Кебич с Черномырдиным, и наверняка таких столбиков будет выкопано еще немало. Но ведь и вожделенная зона свободной торговли между Украиной и ЕС тоже никак не сложится, несмотря на весьма благожелательное отношение ЕС к украинским «оранжевым».
Это в условиях тоталитарного режима интеграцию можно провести быстро и по приказу. В условиях рыночной экономики и нарождающегося гражданского общества при интеграции приходится считать копейки, утрясая противоречивые интересы, медленно создавая общие институты. Как показали недавние «газовые» и «молочные» войны между Россией и Белоруссией, эти институты у нас еще пока не встали на ноги. Не было слышно в момент отключений газа ни голоса ЕвраЗЭС, ни голоса парламентского совета России и Белоруссии. Но ведь и институты Евросоюза строятся уже больше пятидесяти лет и все равно никак не сравняются по силе с национальными правительствами.
Интеграция – это не блаженная нирвана, в которой можно расслабиться, отдав принятие решений высокопоставленным мудрецам. Это постоянный поиск этих решений, мотивируемый желанием жить не порознь.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
