Ольга Галахова, театральный критик, главный редактор газеты «Дом Актера», специально для РИА Новости.
9 сентября в бывшем графском имении Ясной Поляне, в солнечный жаркий день, немецкие актеры сыграли пьесу Льва Толстого «И свет во тьме светит», поставленную знаменитым кинорежиссером Фолькером Шлендорфом, в открытом пространстве — на природе. Кстати, ранее, мы уже анонсировали этот проект. Шлендорф на пресс-конференции, которая состоялась за три часа до спектакля, сообщил, что актеры совершенно иначе ощутили себя в пьесе великого русского классика, оказавшись здесь, в Ясной Поляне. После репетиций они признавались мэтру, что «так хорошо мы никогда не играли».
Шлендорф, правда, пошутил, что он способен оценить любые актерские признания, однако такую высокую самооценку объяснил не столько рассказом о победе без свидетелей, сколько искренним порывом актеров выразить атмосферу вдохновения самого места.
Пресс-конференция многое прояснила.
Сначала, в августе, этот спектакль был показан в Германии, в садово-парковом пространстве дворца Нойхарденберг под Берлином, где, - отметил Шлендорф, - атмосфера спектакля казалась слишком стерильной, прусской. В Ясной Поляне таких проблем не было.
Воодушевленный генеральной репетицией, которая прошла накануне, режиссер выразил надежду на то, что чудо может повториться и добавил: «Сегодня и погода на нашей стороне». Что ж, день выдался на редкость безоблачным и солнечным. А вот погода для спектакля, который играется в открытом пространстве, - прямо скажем, обстоятельство немаловажное. Мартин Ян, представитель фирмы Фольксваген (которая поддержала этот проект, предоставив транспорт для московской публики), тут же уверил нас в том, что такой чудесный теплый сентябрьский день организовала их фирма.
Короче, у всех немцев настроение было приподнятым.
Шлендорф в остроумной форме поблагодарил Евросоюз и г-на Бернда Кауффмана, генерального поверенного Фонда «Дворец Нойхарденберг», которые оплачивают «мои каникулы», ставшие самыми прекрасным летом в жизни режиссера.
Директор Музея-Усадьбы Владимир Толстой тоже был отмечен за мужество в реализации проекта. «Когда я был здесь в прошлом году зимой и весной, я побаивался включаться в это дело, - признался режиссер, - мой опыт мог обернуться сложностями. Часто бывает так, что разный опыт приводит к недопониманию. Я 25 лет прожил во Франции, но после того, как экранизировал отрывок из Пруста, стал варваром. Не хотелось бы перечислять все подобные эпизоды.… Были, правда, и положительные, когда, к примеру, в Нью-Йорке я ставил «Смерть коммивояжера» с Дастином Хофманом и Джоном Малковичем. Однако в той истории американские актеры играли пьесу американского драматурга. В нашем же случае сюда приезжают немецкие артисты и играют на немецком языке. Для иного российского зрителя актеры-немцы со специфическим немецким произношением и лающей речью могут заставить вспомнить офицеров Вермахта. Кстати, здесь, в Ясной Поляне, во время войны был госпиталь для них. Этот страх имеет право на существование.… И все же Владимир Толстой меня вдохновил».
На вопрос РИА Новости, как присутствие в Ясной Поляне повлияло на понимание Толстого г-ном Шлендорфом, режиссер ответил: «Если бы я здесь не побывал, не беседовал с Владимиром Толстым, этот проект был бы просто невозможен. Только когда я здесь очутился, то понял, что для таких феодальных форматов графская «Ясная Поляна» - скромное место. Я увидел, как разумно разбиты парки, аллеи. Увидел, к какому органическому единству с местом стремился Толстой».
На другой вопрос РИА Новости о том, как Шлендорф относится к идеологии пьесы, «в которой Лев Толстой утверждает, что необходимо устранить социальное неравенство, и все раздать бедным. И впоследствии в России попытались - по Толстому - сделать именно это. И вот до сих пор мы проживаем последствия этой попытки»… Шлендорф ответил: «Пьеса совершенно свободна от идеологии. Толстой не был революционером. Может быть, советская власть глумилась над трактовками его текстов, но он утверждал, что жизнь изменить нельзя - можно изменить лишь самого себя, поэтому при жизни Толстой открыто выступал против государственных институтов - церкви, армии, даже университетов. Когда он говорит, что все нужно отдать, то это не план коллективизации. Предлагается поэтический, а не политический образ. И отчасти мы видим подтверждение этой мысли сегодня: чисто политические шаги не решают разницу между богатством и бедностью. Мы ничего не можем изменить - мы можем только меняться сами».
Увиденный спектакль подтвердил слова постановщика.
Те, кто ожидал идеологического спектакля, решающего судьбы мира, ждал постановки, пропитанной духом немецкой всемирной отзывчивости на социальное переустройство мира, были разочарованы. Шлендорф ставит, прежде всего, семейную историю, в которой главный герой вызывает в равной мере, как сочувствие, так и иронию режиссера. Куда легче думать над глобальным переустройством мира и значительно сложнее поступать по совести в своей собственной семье согласно декларируемым ценностям. Все раздать миру, а как же дети? Сарынцев (Ханс Михаэль Реберг) призывает не служить в армии, не воевать, а сын его Степа по доброй воле искренне хочет идти служить в эту самую армию.… И воля героя Толстого при этом настолько раздваивается, что ему совсем недалеко до чеховских персонажей.
В нашей частной беседе после спектакля г-н Шлендорф высказал легкое сожаление, что публика не откликалась на юмор, что зритель молчал, но это не так. Зритель всего лишь не хохотал, но ведь и Шлендорф ставит не комедию Куни, зритель в Ясной Поляне подсмеивался.
«Да, да, я понял. Нет грубого смеха», - поддержал беседу удовлетворенный объяснениями мэтр.
Когда переустройство мира натыкается на семейные ссоры и скандалы, когда Николаю Ивановичу Сарынцеву не хватает терпения на тон интеллигентного реформатора, то он орет на сына, как властный деспот. И так шаг за шагом. Наш герой яро спорит с отцом церкви Герасимом (Виллем Менне), православным догматиком, а вся семья Сарынцева в это самое время истово бьет поклоны, совершенно игнорируя тот факт, что глава дома готов накинуться с кулаками на церковного инквизитора, приглашенного родными. Осознавая, что он терпит фиаско среди близких по всем направлениям, Сарынцев предпринимает последнюю попытку - уйти из дома с верным мужиком. Но и тут жена Маша (Ангела Винклер) решительно останавливает мужа, который вновь теряет грозную волю и сдается, как сдается слабый человек.
Шлендорф поставил Толстого по-чеховски, на игре текстов и подтекстов, на тонком юморе, на грусти о том, что самое трудное в жизни - это начать менять самого себя. И, конечно же, мудрец из Ясной Поляны вряд ли был бы доволен таким «чеховским» прочтением, поскольку не раз говорил самому Чехову, что тот пишет плохие пьесы. Правда, у Шекспира, уверял граф Толстой, они еще хуже.
Последнее замечание особенно развеселило Шлендорфа, который мечтает показать свою последнюю работу в Москве, и будем надеяться, покажет в самое ближайшее время.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
