Влад Гринкевич, экономический обозреватель РИА Новости.
Пять лет назад, 22 августа 2004 года президент РФ Владимир Путин подписал федеральный закон №122-ФЗ с длинным названием, который в быту назвали законом о монетизации льгот. Непродуманность предстоящей реформы подвигла десятки тысяч людей выйти на улицы. Масштабы протеста, спровоцированного принятием документа, были сопоставимы лишь с протестными акциями «лихих 90-х». Протесты постепенно утихли, и сейчас – самое время попытаться понять, достигнуты ли поставленные властями цели.
Предоставление всевозможных льгот определенным группам граждан, имеющих заслуги перед государством, широко практиковалось еще в СССР. Считалось, что это специфическая особенность советской экономики, порожденная хроническим дефицитом на потребительском рынке. Однако система льгот, в том виде, как мы ее знаем сейчас, сформировалась в постсоветские 90-е, в самый разгар либеральных реформ. В условиях гиперинфляции, деиндустриализации экономики, и, как следствие, - массовой безработицы, натуральные льготы превратились в инструмент социальной поддержки населения и способ хотя бы частично погасить протест против политики властей. Число льгот и граждан, их получавших, стремительно росло. К концу 90-х количество льготников составляло больше половины населения страны.
С начала 2000-х экономика РФ постепенно стабилизировалась, опасность волнений на социальной почве сошла на нет, а бремя льгот все больше тяготило государство. Тогда-то и появилась идея заменить натуральные льготы денежной компенсацией. Чиновники упирали на то, что подобный шаг сделает всю систему льгот более справедливой и эффективной. Ведь есть категории граждан (например, жители деревень), которые практически не могут воспользоваться правом бесплатного проезда в общественном транспорте, и потому лучше компенсировать абстрактную льготу живыми деньгами.
Кроме того, система натуральных льгот, по мнению властей, способствовала коррупции и хищению государственных средств. Некоторые фармацевтические компании, занимавшиеся обеспечением лекарствами льготников, получали от государства деньги, но реально отпускали лекарств на гораздо меньшую сумму. А недобросовестные транспортные предприятия порой требовали за обслуживание льготников неадекватно высокие компенсации. Наконец, те же транспортники жаловались, что потери от обслуживания льготников (в некоторых городах не оплачивалось до 50% поездок) ведут к деградации муниципального транспорта.
Был еще один резон, о котором власти старались не говорить, по крайней мере, громко. Монетизация льгот должна была способствовать ускорению реформы ЖКХ и естественных монополий, то есть постепенной передачи их в частные руки. А сделать это весьма затруднительно, если потенциальные инвесторы не будут уверены, что потребитель полностью оплатит услуги их компаний.
Первоначально Минфин предполагал монетизировать более 10 льгот, в том числе и по услугам ЖКХ, однако в итоге было решено ограничиться тремя: льготами на проезд в городском транспорте и пригородных электричках, бесплатными лекарствами и правом на бесплатное санаторно-курортное обслуживание. Реформа так или иначе затронула более 40 млн. человек: около 14 млн федеральных льготников (например, инвалидов, военнослужащих, участников Великой отечественной войны, чьи льготы оплачивал федеральный бюджет), и до 30 млн региональных (ветеранов труда, пенсионеров, издержки по предоставлению льгот которым лежали на местных бюджетах).
По замыслу реформаторов, герои Великой отечественной войны в качестве компенсации натуральных льгот должны получать ежемесячно 3,5 тыс. руб., ветераны войны – по 1,5 тыс. руб., инвалиды войны – по 2 тыс. руб., блокадники – по 1,1 тыс. руб. Кроме того, по 1,7 тыс. рублей ежемесячно предусматривалось для ликвидаторов чернобыльской аварии, 1,4 тыс. руб. для инвалидов первой группы, 1 тыс. руб. для инвалидов второй группы, и 800 руб. для инвалидов третьей группы.
На замену льгот денежными компенсациями только федеральным льготникам в бюджете 2005 года было предусмотрено 171,8 млрд рублей. Чтобы стимулировать местные власти к проведению реформы, центр пообещал в случае проведения монетизации компенсировать регионам 40% расходов.
Вопреки мнению властей, прежняя система льгот многих устраивала. По крайней мере, протесты против монетизации начались почти за месяц до подписания закона №122-ФЗ. 29 июля 2004 года в Москве прошел митинг ликвидаторов аварии на Чернобыльской АЭС, 2 августа акции протеста прокатились почти по всей стране, а Национал-большевистская партия Эдуарда Лимонова провела акцию по захвату приёмной Министерства здравоохранения.
В январе 2005-го, то есть с начала фактического действия закона о монетизации льгот, масштабные акции протеста вновь прокатились по всей стране и сопровождались перекрытием крупных автотрасс. Основной движущей силой этих акций были пенсионеры, их поддерживали военные: опросы показывали, что до 80% военнослужащих были недовольны монетизацией. В феврале 2005 года протестующие сформировали Всеармейское офицерское собрание, которое провело заседание, превратившееся в митинг (закон запрещает военным проводить митинги и забастовки). Военные потребовали увеличить финансирование вооруженных сил и даже сформировать офицерско-казачье ополчение.
Масштабы протестов заставили власти принимать срочные меры. В январе 2005-го президент Владимир Путин предложил индексировать пенсии не с 1 апреля, как было намечено ранее, а с 1 марта, и повысить их минимум на 200 рублей. Одновременно президент поручил повысить денежное довольствие военнослужащим. Власти ряда регионов самостоятельно увеличили размеры денежных компенсаций, а мэр Москвы Юрий Лужков и вовсе решил сохранить льготы, профинансировав их из городского бюджета.
Прошло пять лет, а реформа еще не завершена. Власти не могут решиться на самый сложный шаг – монетизировать льготы по услугам ЖКХ, ибо в условиях экономического кризиса это чревато новыми социальными волнениями. Но предварительные итоги реформы подвести можно, по крайней мере, оценить, в какой мере решены основные задачи монетизации: снизилась ли коррупция в сфере предоставления льгот, уменьшилась ли нагрузка на бюджет и стало ли распределение льгот более справедливым.
Действительно, существовавшая система натуральных льгот была не идеальной, и страдала недостатками, присущими любому распределительному процессу. Это и невозможность абсолютно справедливого распределения (вспомним деревенского жителя с правом бесплатного проезда на городском транспорте), и почва для коррупции. Но уровень коррупции в системе распределения льгот был не выше, чем в других сферах, контролируемых государством: например, в распределении государственных контрактов, выдаче лицензий или рыболовстве. Значит, и решение проблемы стоило искать в другой плоскости.
Снизилась ли нагрузка на федеральный бюджет? Начнем с того, что уровень госрасходов в РФ далеко не самый высокий среди развитых стран. Как отмечали критики монетизации пять лет назад, в Европе доля госрасходов не опускалась ниже 35% от ВВП (Великобритания – 42,6%, Франция – 53,8%, Германия – 48,2%), в США они составляли 35,2%, в Японии – 36,9%.
А российским властям в 2005 году только для регионов пришлось выделить, по разным оценкам, свыше 200 млрд рублей, и это при запланированных 171,8 млрд руб. Усложнился и сам процесс предоставления льгот, ведь часть их выплачивается наличными, а часть (например, льготы по ЖКХ) пока остаются безналичными. А это дополнительная нагрузка, а значит, и дополнительные расходы на бюрократический аппарат.
Зато, как считают некоторые эксперты, замена натуральных льгот денежными выплатами помогла российским властям улучшить некоторые статистические показатели. Денежные выплаты увеличили совокупный доход беднейших слоев населения, и таким образом, вывели их из категории «бедные», при том, что объем реально потребляемых ими благ остался неизменным или даже уменьшился.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
