Анатолий Королев, писатель, член русского Пен-Клуба, для РИА Новости.
В детстве Владимир Набоков жил как маленький принц. Когда однажды он заболел, и мать тревожно спросила, чего же он хочет, мальчик попросил карандаш. Но не обычный карандаш, а тот, что красовался в витрине писчебумажного магазина на Невском проспекте. Высотой с человека. И ему немедленно купили исполинскую игрушку. Карандаш внесли в спальную комнату, мальчик встал с постели и перочинным ножиком исследовал чудо. Оказалось, что карандаш настоящий, что грифель идет от остро заточенного кончика по серединке гиганта до самого донышка карандаша.
Что ж, Набоков всегда получал то, чего сильно хотел.
Он был необычайно одаренным ребенком и, как мать, обладал уникальным даром видеть цвет у звуков. Для него музыка была одновременно переливами цвета.
Когда скоропостижно умер его любимый дядюшка, магнат Рукавишников, оказалось, что миллионер завещал старшему племяннику все свое состояние, куда, в частности, входило изумительное имение Рождествено под Петербургом, и еще несколько замков в испанских Пиренеях. Если бы не революция, быть Набокову нуворишем. Но когда юноше исполнилось 19 лет, осенью 1917, накануне октябрьского переворота, матери и детям пришлось бежать из Петрограда. Отец Набокова был известным политическим деятелем, одним из лидеров партии кадетов, министром Временного правительства.
Бежали сначала в Крым.
Впервые барчук узнал, что значит ехать первым классом в поезде среди сотен пьяных солдат и пролетариев. Надо сказать, эстет не потерял присутствия духа. Уложив на нижней полке младшего брата, он кричал тем, кто ломился в купе: «у него тиф!» и солдаты пятились в ужасе. Так добрались до моря, откуда через два года - уже вместе с отцом - поплыли в Константинополь и далее в Европу. Матери удалось забрать с собой фамильные драгоценности, и на первое время денег хватило. Набоков с братом переехали в Англию, где поступили в прославленный Кембриджский университет.
Заметим, что первым языком барчука был английский, а вовсе не русский. Позднее Набоков отмечал, что всегда думал на английском языке, говорил на русском, слушал французский, а свободно общался и писал на всех трех.
К потере состояния юноша отнесся с холодком аристократа и всю жизнь подчеркивал, что презирает тех, кто помешан на потерянных «денежках». Но внезапная гибель отца ситуацию изменила. В.Д. Набоков погиб в Париже, 28 марта 1922 года, на лекции бывшего лидера партии кадетов Павла Милюкова, в которого выстрелил монархист. Отец закрыл друга своим телом от пули, и тот остался жив. Так внезапно старший сын Владимир Набоков стал главой семьи и был вынужден думать о хлебе насущном.
Окончив Кембридж, он переехал из Лондона в Берлин (поближе к матери, которая жила в Праге), где находилось главное гнездо тогдашней русской эмиграции, где кипела бурная жизнь, выходили книги, издавались журналы…
Из возможных поприщ Набоков выбрал литературу.
Он начинал одновременно как поэт и прозаик, вначале писавший под псевдонимом Сирин.
Одна из его ранних книг до сих пор вызывает споры у специалистов.
Речь о таинственной повести «Роман с кокаином», которую прислал в Берлин в редакцию журнала из Константинополя никому неизвестный писатель по имени Михаил Агеев. Роман был опубликован, имел успех, все кинулись искать автора, но тут узнали, что он то ли умер, то ли вообще никогда не существовал. Позднее критик Н. Струве предположил, что автор мистификации - именно Набоков: слишком уж узнаваем блистательный стиль автора. А ставка на анонимность вполне объяснима: в романе с физиологическими подробностями описана история молодого петербургского наркомана, который извел своим пороком близких людей и особенно - мать. Понятно, что признать авторство - означало признаться в наркомании и вине перед матерью. Булгаков, который в те же самые годы стал морфинистом, тоже описал свой ужасающий опыт в рассказе «Морфий», и тоже до конца жизни скрывал страшную страницу жизни от родных.
За десять лет Набоков написал 8 романов на русском языке, среди них - такие шедевры, как «Защита Лужина», «Пнин», «Приглашение на казнь». И все-таки эмиграция встретила талант Набокова в штыки. Начинающий писатель в романе «Дар» позволил себе с таким сарказмом описать жизнь эмигрантов, так ядовито вспомнить кумира русской оппозиции страстотерпца Чернышевского, что многие перестали подавать Набокову руку.
Бунин, прочитав прозу Набокова, воскликнул в сердцах: «Чудовище! Но какой писатель…»
Между тем, как ни отталкивал от себя обстоятельства вчерашний молодой набоб, ситуация становилась нетерпимой: привычка к комфорту была прочнее идейных установок. Вдобавок он счастливо женился на Верочке Слоним. Туча фашизма уже громыхала нацистскими молниями, и жене-еврейке грозила беда. Набоков стал искать верный источник дохода и обратил взор на США. Его мечтой стало намерение преподавать в любом (!) американском университете. Одновременно он решил навсегда перейти с русского на английский язык и стать американским классиком. И это ему удалось. Перед самым началом второй мировой войны писатель стал преподавать русскую литературу в Корнельском университете. Кроме того, на прекрасном английском Набоков написал несколько романов, которые вошли в золотой канон американской литературы.
Благополучие есть, но разве это успех?
Набоков ненавидел все усредненное, он жаждал триумфа.
И фея вновь протянула любимцу обеими руками очередной золотой карандаш.
В 1955 году Набоков закончил «Лолиту».
Роман о любви немолодого героя Гумберта Гумберта к очаровательной нимфетке 12-ти лет был написан с такой эротической тягой, с таким сексуальным огнем, что до сих пор потряхивает мировое искусство.
«Лолита» принесла Набокову баснословные деньги.
Он все-таки стал миллионером и без денег покойного дядюшки.
И хотя по-русски он уже практически не писал, Набоков решил сделать для России царский подарок, и специально перевел английскую «Лолиту» на русский.
К этому времени русская эмиграция окончательно отвернулась от триумфатора, зато неожиданный интерес к изгнаннику стала проявлять советская Россия. По слухам, Набокова посетило несколько эмиссаров из Москвы. Самым заманчивым было предложение вернуть беглецу родовую усадьбу в Рождественно и семейную квартиру на Большой Морской улице. Ему даже продемонстрировали новенький паспорт со всеми печатями и заранее вклеенной фотографией: бери!
Набоков отказался.
К тому времени он бросил преподавать, оставил поднадоевшую Америку и переехал жить в Европу, в Швейцарию, где обосновался на самом дорогом швейцарском курорте в Монтрё, в самом дорогом отеле курорта «Палас», где снял огромный номер (№ 64; по числу клеток на шахматной доске) на верхнем этаже. Он не хотел тратить на быт ни капли усилий. Как при маме и папе, утром - кофе с молоком прямо в постель. После ванной - новый махровый халат. Вечером - обед на двоих в столовой из красной мебели. Между тем работяга он был двужильный. Чего стоит хотя бы его кабинетный подвиг – перевод пушкинской поэмы «Евгений Онегин» (точнее, пересказ) на английский язык и исполинский комментарий к поэме, из четырех томов, на который он потратил долгих 15 лет.
Вспоминая Набокова, современники в один голос говорили о его чудовищном эгоизме, черствости и самовлюбленности, но кто еще из писателей пожертвовал своим творчеством ради идеальной задачи доказать всему миру гениальность поэзии Пушкина?
Конец жизни Набоков провел с женой и сыном все в том же отеле, составляя шахматные задачи, занимаясь любимой ловлей бабочек в живописных окрестностях и размышляя о странностях русского языка.
Так, он предложил заменить нерусское слово «кроссворд» словом собственноручного изготовления «крестословица» (не прижилось), а еще писал, что слово «балерина» тяжеловесно, оно не передает легкости танца, и будь его воля, предпочел бы называть «балерину» прелестным русским словом «свинья». Вот у этого-то слова есть талия, и есть легкость, восклицал Набоков, и если читатель хотя бы на миг освободится от низкого смысла, то, конечно же, восхитится легкостью и полетом танцующей «свиньи», которая так созвучна «психее»…
Толчком к смерти классика стала охота на бабочек. Побежав за летуньей, он неудачно упал на склоне горы.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
