Андрей Анненков, главный редактор iToday.ru, специально для РИА Новости.
Герой Райкина подсмеивался над «простым инженером», сравнивая его, бедолагу, с товароведом обувного отдела, который, понятно, куда как умнее. И правильно делал, что подсмеивался. Инженеры закопались в своих технологиях и не понимают, просто не видят вещей подлинно важных.
Взять, к примеру, «национальную операционную систему». Инженеры думают, что разработка таковой – это их, инженерная, задача. Между тем задача это совершенно не инженерная, а политическая, и поручать ее программистам было бы глупостью непростительной. А я-то, каюсь, именно с этой – инженерной – колокольни до сих пор смотрел на происходящее, ничего, разумеется, не понимал и вам, уважаемые читатели, в предыдущих текстах только зря морочил вам голову, пытаясь критиковать мало что в IT смыслящих политиков. Но сейчас понял и попробую исправиться.
Microsoft по власти, ресурсам, степени влияния на жизнь людей вполне сравнима с первостатейным государством. Корпорации вообще забирают много власти в современном мире. Они – прямые конкуренты государств. Вполне могут быть их союзниками и противниками, и от этого для государств многое зависит. Дело «Юкоса» ровно об этом, между прочим, свидетельствует. Государство вынуждено было провести против «Юкоса» военную, фактически, операцию, чтобы обезопасить себя. Колоссальные ресурсы нельзя было оставить в руках фрондера Ходорковского. Их и не оставили, используя, как полагается на войне, все доступные для достижения цели средства.
При чем тут, спрашивается, инженерные, т.е. рациональные, рассуждения? Правильно, ни при чем. Даже если допустить, что «Юкос» хозяйствует гораздо эффективнее «Роснефти» (этого я ни разу не утверждаю; понятия не имею, как обстоят дела у нефтяников), разве это повод остановить военную операцию? Разумеется, нет.
То же самое происходит сейчас в отношении Microsoft – с поправкой, разумеется, на ее безобидность и транснациональный статус.
Отношения нашего государства с Microsoft пережили несколько стадий. До резкого ухудшения, которое мы сейчас наблюдаем, дело дошло не сразу.
Стадия первая: постреволюционные 90-е годы. Экономика криминализирована до крайности. Microsoft ужасно страдает от пиратства – все, включая Генштаб ВС РФ, работают на ее контрафактном софте. Однако для Microsoft последствия гораздо менее печальны, чем для России. Происходящее означает издевательство над только-только возникающим – и в высшей степени перспективным – рынком. От этого страдают российские программисты. Им в России не заработать, потому что никто софт не покупает. А для Microsoft пираты расчистили площадку для будущей стройки: когда начнется легализация рынка, именно эта компания справит бал. «В России не Linux, а Windows была бесплатной операционной системой».
Стадия вторая: княжение Ольги. Ольга Дергунова, стоявшая во главе российского бизнеса корпорации с 1995 по 2007 годы (начиная с августа 2004 года – не самостоятельно, а совместно с Биргером Стеном), поставила бизнес на регулярную основу, создав партнерскую сеть и привив корпоративным пользователям понимание того, что надо платить за лицензии.
В 2003 году Россия стала первой страной, которая сертифицировала Windows для обработки конфиденциальной (государственной в том числе) информации.
Стадия третья: «дело Поносова» (ноябрь 2006) и парадоксальный кризис в отношениях Microsoft с российским государством. Парадокс заключается в том, прежде всего, что для Microsoft суд над учителем сельской школы стал серьезнейшей PR-проблемой, но одновременно стимулировал интенсивную легализацию программных продуктов корпорации.
Последующие два года – 2007 и 2008 – стали фантастически успешными для Microsoft (как, впрочем, и для всего софтверного рынка). По неофициальным оценкам, в правильности которых на рынке не принято сомневаться, в 2008 году Microsoft продала в России на миллиард долларов. Проверить нельзя, Microsoft от общественности эти данные скрывает. Но государство их знает.
Стадия четвертая: холодная война. Microsoft отреагировала на «дело Поносова» радикальным снижением цен на софт для российских школ, но было поздно. В сентябре 2007 вице-премьер Дмитрий Медведев провел в Минкомсвязи встречу с разработчиками софта, работающими по модели open source. Обсуждались разумные вещи – например, использование для целей обучения OpenOffice.org вместо Microsoft Office.
Никого из производителей проприетарного софта не позвали, но в то время это не настораживало. В ноябре 2007 в Москве побывал Билл Гейтс, показавшись в телевизоре рядом с Дмитрием Медведевым. Успехи России в борьбе с компьютерным пиратством были значительны. Медведев, инициатор принятия IV части Гражданского кодекса, не мог не считать это своим достижением.
В мае 2008 в Москву прилетел Стив Балмер. Из зала какой-то чиновник задал Стиву вопрос: «Что для вашей компании важнее – деньги или интеллект?». Так на утренниках обращаются к деду Морозу. Словом, внешне мероприятие выглядело как «мир, дружба, софт в обмен на нефтедоллары».
А в феврале 2009 состоялось совещание, которое походило на производственное с единственным вопросом в повестке дня: что государство должно сделать, чтобы создать преференции софту open source. По его итогам создается ассоциация производителей «свободного программного обеспечения», и в Минкомсвязи готовится документ, прямо предписывающий госорганам отдавать предпочтение при трате бюджетных денег софту open source. Это в кризис-то, когда у индустрии столько надежд на госденьги!
Этому совещанию предшествовала не вполне понятная активность депутата Ильи Пономарева. Не вполне понятная в том смысле, что именно он имеет ввиду – сделать в России Linux-подобную ОС (в этом случае он заодно с правительством) или ОС совсем оригинальную, ни на что не похожую. Но то, что его деятельность в любом случае носит антимайкрософтовский характер, и не случайна, ясно вполне.
Фактически мы имеем революцию сверху. Точнее, попытку революции. Чем все кончится, не ясно. Не исключено, что министру придется все же звать инженеров и с их помощью выяснять, какой именно софт нужен стране. А пока что Linux имеет хорошие шансы стать вместо Windows в России платной операционной системой.
Инженерное обсуждение последствий такой революции здесь обсуждать не будем. До тех пор, пока решается политическая задача по прищучиванию Microsoft, то, какой софт дешевле, функциональнее и безопаснее, не имеет смысла обсуждать. Этого никто, отдадим политикам должное, и не обсуждает.
Не будем также обсуждать последствия революции для российского рынка ПО – это отдельная тема. Лучше зададимся вопросом: где ошиблась Microsoft? Как в корпорации умудрились проморгать, на горе нам, российский рынок госзаказов?
Не претендуя на исчерпывающий анализ, отметим следующее.
1. Microsoft занимала двойственную (двуличную?) позицию по отношению к пиратам. Негласное корпоративное правило Microsoft состоит в том, чтобы не поддерживать в суде обвинение против пользователей контрафактного софта в образовательных учреждениях, госорганах и СМИ. Есть примеры вполне возмутительной непоследовательности ООО «Майкрософт Рус» в такого рода уголовных делах. Это не могло привести ни к чему хорошему. И, как видим, не привело.
2. Бизнес Microsoft в России, «довольно откатен». Сошлюсь на Наталью Касперскую – это ее слова, и мне уже приходилось их цитировать. Да и без цитаты хорошо известно, что такое IT-проекты в российских госорганах. Не думаю, что Microsoft тут виновата более прочих, это наша общая беда. И все же. «Довольно откатен» означает «довольно зависим от политической конъюнктуры».
3. Игнорирование штаб-квартирой просьб и предложений московского офиса. Что стоило дать, например, скидку школам до «дела Поносова»? Но нет. У редмондского начальства не хватило дара предвидения.
4. Возмутительная бюрократическая неповоротливость. Курьезный пример: правила орфографии русского языка для спелчекера определяли корпоративные чиновники. Индусы, как правило. Это по их милости в Word под запрет попало слово вроде «голубой». Само по себе это, может, и не страшно (но на мой взгляд – страшно, и очень даже), но ярко свидетельствует об общей неэффективности.
Ошибки государства перечислять не возьмусь. Мало о нем знаю. Но одно все же рискну отметить: принцип нейтральности государства в отношении технологий вот-вот может быть нарушен, последствия чего положительными не будут.
Пора итожить. Повторимся: при обсуждении «национальной ОС» глупо ставить во главу угла инженерные соображения и недоумевать, зачем государство силком продавливает сомнительный IT-проект для всей страны. Это политическое решение, вследствие которого мы имеем начальную стадию «холодной войны» двух бюрократических структур. Одна из которых обладает существенным преимуществом, поскольку вправе определять правила игры.
Отсюда, между прочим, видно, что разработке полностью оригинальной российской ОС в такой схеме просто нет места. Такой проект не может служить дубинкой для Microsoft до тех пор, пока у него не будет результата в виде работоспособной и хоть сколько-нибудь популярной системы. Это – инженерный проект, а не политический. Денег на него не дадут.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
