Лидер Кубы Фидель Кастро Рус, которому в минувшем месяце исполнилось 80 лет, был и остается очень яркой политической фигурой, которая не оставляет равнодушными ни его поклонников, ни его недоброжелателей. А каков Фидель, как человек, как и чем сумел он расположить к себе тысячи и миллионы своих последователей и приверженцев? Об этом военному обозревателю «РИА Новости» Виктору ЛИТОВКИНУ рассказывает бывший посол СССР на Кубе (1979 - 1982 год) и председатель Совета Министров РСФСР (1983-1989 год) Виталий ВОРОТНИКОВ.
В.Л.: Виталий Иванович, поводом к нашему разговору, как вы знаете, послужило 80-летие кубинского лидера Фиделя Кастро, его болезнь и, будем надеяться, счастливое выздоровление. Вы много лет работали с ним, часто, как говорят, встречались, о многом говорили. А как произошло первое знакомство с Фиделем? Какое он произвел на вас впечатление?
В.В.: Ответить на этот вопрос легко и трудно. Легко, потому что я уже написал несколько книг о Фиделе Кастро, сейчас заканчиваю очередную, знаю о нем достаточно много, часто общался с ним. Но объем этих знаний создает сложность изложения в таком достаточно лаконичном жанре, как интервью. Более того, невозможно, рассказывая о нем, не говорить о взаимоотношениях между Кубой и СССР, Кубой и Россией. Фидель и Куба неразрывны...Но все же попробуем.
Встретились мы впервые в июле 1972 года в Воронеже. Я был там первым секретарем обкома КПСС. Фидель находился в Советском Союзе с официальным визитом и приехал в наш город, чтобы познакомиться с работой атомной электростанции. У него были планы построить на Кубе такую же, начать развивать электронную промышленность. И Воронеж был в этом отношении очень удобным городом, где можно было посмотреть первые блоки электростанции, как небольшой мощности, так и весьма солидные. Вплоть до «миллионника». Сопровождали его Алексей Николаевич Косыгин, который был председателем Совета Министров СССР, и Константин Федорович Катушев, бывший тогда секретарем ЦК КПСС по сотрудничеству с соцстранами. Так мы с ним, собственно, и познакомились.
Конечно, на меня, как и на многих близких мне людей, произвело очень сильное впечатление знакомство с Фиделем. Наверное, повлияла та оценка его личности, к которой мы уже были подготовлены, та аура, которая вокруг него складывалась. В том числе и предшествующим временем, начиная с 60-х годов. Его приезд в Воронеж приходился не на первый визит в СССР, мы знали о сложном отношении, которые складывались между Фиделем Кастро и Никитой Сергеевичем Хрущевым, бывшим первым секретарем ЦК КПСС. Эти отношения были неоднозначными. С одной стороны, Хрущев его хвалил, возвышал, а с другой - сделал немало таких шагов, которые повредили и Кубе, и личности Фиделя, и нашим отношениям с Кубой...
В.Л.: В чем конкретно это выражалось?
В.В.: Вы, наверняка, помните, во-первых, Карибскиий кризис 1962 года и чем он завершился. А, во-вторых, наплыв наших советников на Кубу, которые не очень деликатно вмешивались во внутренние дела страны, навязывали кубинским специалистам какие-то решения, никак не связанные ни с укладом жизни на острове, ни с традициями местного населения. Это продолжалось довольно долго.
Скажу, даже тогда, когда я приехал на Кубу послом в 1979-м году, мне пришлось с этими проблемами разбираться. Алексей Николаевич Косыгин, провожая меня в ту поездку, советовал: надо посмотреть, как нам дальше развивать экономические отношения. Куба уже становится на ноги, мы не можем ее воспринимать, как «несмышленыша» и навязывать свои решения по всем вопросам и проблемам, которые перед ней стоят. И не только советовать, но и пытаться эти советы внедрять. А часто они никак не совмещались ни с местным климатом, ни с традициями Кубы, ни с экономическими условиями...
Наши консультанты, конечно, использовали советский опыт, но наш опыт, как оказалось, не везде и не всегда применим.
В.Л.: А что они советовали?
В.В.: Советовали, например, чтобы Куба себя полностью обеспечивала всем набором продовольствия. Но это было невозможно. Потому что, к примеру, зерновых культур Куба выращивать не может, там для них слишком жарко. Тропический климат. Как выращивать хлеб из российского семенного материала, приспособленного совсем для другого географического пояса? Эти семена там, образно говоря, моментально жиреют, заболевают и загнивают. Даже мы с супругой пытались выращивать там редиску, салаты и другие культуры, к которым привыкли дома. Ничего не получается, они вытягиваются в высоту, а корневая система, клубень не образуется.
Немало совершили ошибок наши советники и в вопросах мелиоративного строительства, в области капитального строительства... Дело доходило даже до того, что мне пришлось одного главного советника, бывшего заместителя председателя Госстроя, просто откомандировать домой, в Союз. Он приехал с нашими СНИПами («Строительные нормы и правила» - В.Л.), с требованиями к нашему строительству, с учетом нашего климата, с учетом толщины наших стен, нашего отопления и так далее... А когда я его спросил: зачем это все Кубе? он ответил: будем строить, как привыкли. Но это было для Кубы слишком дорого, неэффективно, нерентабельно, наконец. Но наших советников это абсолютно не смущало.
Невозможно было объяснить этим горе-советникам, что кубинцам значительно выгоднее выращивать тростник, продавать сахар и покупать зерно, а затем покупать все овощи, которые там не росли, предположим, помидоры и огурцы. И, кстати, их потребляла лишь высшая, так сказать, знать, которая завозила эти продукты из США, из Канады, а народ питался тем, что ему давала местная природа. А она была очень щедрой, предоставляла разнообразные возможности иметь витаминную и любую другую вкусную продукцию...
В.Л.: Бананы, ананасы...
В.В.: Бананы, ананасы - это одни из самых последних по своему значению и качеству фруктов. Там немало других, их названия мне произносить даже сложно, но они более полезны и вкусны, начиная с папайи, с манго и многого другого...
И такие противоречия, о которых я говорю, буквально накапливались во время правления Хрущева. Он возмущался, когда советники возвращались в Москву и говорили: «мы им говорим, а они нас не слушают». Ну и правильно делали, что не слушали. Я повторюсь, что даже в мое уже время, спустя 10-15 лет после Хрущева, все те рецидивы имели место.
Но если вернуться к первому знакомству с Кастро в Воронеже, то надо заметить, встречали мы его, конечно, очень восторженно. Народ высыпал на улицы. Фидель уже в то время был легендой. Своим поведением, манерами, отношением к людям, своей эрудицией, любознательностью, всем своим внешним обликом он здорово отличался от всех, кто тогда к нам приезжал из-за рубежа. Мы с ним побывали тогда и на авиационном заводе, в то время он делал сверхзвуковой пассажирский самолет типа «Конкорд» отечественный «Ту-144». И, кстати говоря, самолет этот Фиделю очень понравился. Правда, он относится к числу таких людей, которые слова на веру не принимают, требуют подкрепить их какими-то реальными показателями. Экономическими или политическими.
И, когда мы зашли в самолет, уселись в кресла, а Алексей Андреевич Туполев, сын Туполева, стал рассказывать ему о том, что из себя представляет этот лайнер, какие у него высокие летные качества и скоростные, и комфортные, и так далее, то Фидель сразу же задал вполне конкретные вопросы. «А какая дальность полета? А какой расход топлива? А какие шумовые характеристики?». Алексей Туполев назвал цифры. Фидель взял салфетку, ручку и начал подсчитывать. Считал-считал и говорит: «Нет, нам такой самолет не подходит. Во-первых, он дорог, во-вторых, он шумен».
Действительно, шум от взлетающего сверхзвукового самолета был очень высок. Это одна их причин, почему он не прижился. «И, в-третьих, говорит Фидель, он до Кубы без посадки не долетит, а с посадкой будет еще дороже. Вы сейчас рассчитываете его на 6 тысяч километров дальности, а пока добились только 4 тысячи километров, поэтому надо еще очень серьезно поработать. Тем не менее. Мы вас поздравляем с тем, что вы делаете такую интересную машину, но надеемся, что в Советском Союзе достаточно специалистов, которые доведут этот самолет до таких показателей, когда он сможет летать на Кубу без промежуточной посадки, тогда мы его будем покупать».
Потом мы побывали на объединении «Электроника», там особенно он интересовался всеми процессами, связанными с полупроводниковой техникой.
В.Л.: Завод «Электроника» - это тот, что выпускал первые в СССР видеомагнитофоны?
В.В.: Это была продукция - третьестепенная, а главная задача завода работать на военно-промышленный комплекс. Впоследствии генеральный директор этого объединения Владислав Григорьевич Колесников стал министром электронной промышленности СССР и оставался в этой должности до последних дней.
Посетили мы, конечно, и атомную электростанцию. Фидель там, как говорится, пролазил все. В том числе и реакторное отделение. Естественно, на строящихся блоках. Там несколько блоков было - работающих и вводимых в строй. Рабочие его тоже встречали очень восторженно. У меня сохранились об этом фотографии. Потом мы поехали на плантации сахарной свеклы.
Я рассказывал ему, как выращивается сахарная свекла, как из нее делают сахар. Он очень удивился, что такая сложная технология его производства, и не поверил, что в сахарной свекле может быть такое же содержание сахара, как и в сахарном тростнике. На плантации росла свекла еще достаточно молодая, но мы повыдергивали корни, он очистил парочку, попробовал и говорит: «Да, действительно, что-то сладкое. Но не может быть, чтобы там 15 процентов сахара содержалось». Но оказывается, что именно так и есть. Только дело в том, что нам сравнительно быстро нужно переработать свеклу, чтобы она не потеряла своей ценности, а они сахарный тростник-то срубили и перерабатывать могут круглый год. Торопиться некуда. А у нас все нужно сделать за два-три месяца. И в ходе этого процесса затратить много усилий. А выход всего 11-12 процентов сахара, что как раз и соответствует его среднему выходу из тростника.
Ну и потом мы, конечно, пообедали. Это тоже было очень важно, чем мы очень здорово в Воронеже помогли нашему московскому руководству, что обед состоялась у меня на даче. У нас не было тогда никаких особенных особняков и дач, как у нынешних не бедных людей, где можно было разместить Фиделя. У меня был трехкомнатный домик на берегу речушки Усманки, в нем невозможно было даже разместить всех гостей, и мы на поляне прямо перед домом поставили столы, устроили там «маленькое пиршество». Было лето, июнь месяц, жара, очень жаркий год - 1972-й, засушливый....
В.Л.: Под Москвой горели торфяники...
В.В.: Да-да, это та самая пора. И мы просидели за этим столом часа четыре. И состоялась очень интересная и серьезная беседа у Косыгина с Фиделем. Фидель в то время очень тяготел к Китаю. А в Китае тоже тогда была такая ситуация, что он мало чем мог ему помочь. Алексей Николаевич, во-первых, принес извинения за те ошибки, которые мы совершили в сотрудничестве с Кубой, и, во-вторых, объяснял Фиделю наши возможности для дальнейшего развития сотрудничества, сделал это очень убедительно и доказательно.
Надо сказать, что Косыгин просто очаровал Фиделя. Как взаимно, и Фидель очаровал Косыгина в той беседе. Затем в решении Политбюро ЦК КПСС было отмечено, что поездка Фиделя Кастро в Воронеж была очень важная, интересная и хорошо организованная. Мне тогда даже высказывали благодарность за это. Кстати сказать, и до последнего времени, до болезни Косыгина и его кончины, Фидель все время, а я в это время уже был на Кубе, интересовался и спрашивал: «Ну как там Косыгин? Что с ним? Чем мы можем помочь?».
Куба в то время уже, а сейчас, тем более, располагала и располагает очень большим опытом в медицине. Причем, в медицине высокого уровня. И после того, как мы узнали о том, что Косыгин скончался, Фидель направил большое письмо в адрес Центрального Комитета и лично Брежневу, выразил глубокое соболезнование всем родным и близким покойного и огромную благодарность за его щедрую помощь революционной Кубе. Это было в 1980-м году.
А после той встречи в Воронеже, так получилось, меня перевели на работу в Москву. В 1975-м году я получил назначение первым заместителем председателя Совета министров Российской Федерации, и работал в столице. Надо открыто сказать, что нелегко приживался к московским традициям. Потому что у себя, а до этого я работал в Куйбышеве, Самаре, а потом и в Воронеже, я был самостоятельным независимым человеком и вел дела так, как считал нужным. Конечно, проблем было много, требовались различные согласования и прочее, но то, что я делал, я за это нес персональную ответственность. А эта ответственность предоставляла возможность нормальным людям, которые болели за дело, проявить себя.
И я скажу, что в Воронеже у меня все получилось. Для меня тот период работы был самым плодотворным. А в Москве все оказалось много сложнее. Но, в конце концов, втянулся. По образованию я инженер-механик, начинал свою работу с 16 лет на заводе, у меня не было склонности к идеологической, пропагандистской, партийной деятельности, поэтому хозяйственные дела, работа в органах исполнительной власти была для меня более близка и понятна. А в 1979-м году совершенно неожиданно, я, кстати, до сих пор не знаю, кто явился инициатором этого, меня направили послом на Кубу. Объяснили это тем, что, мол, Фидель помнит посещение Воронежа, и он лично попросил, чтобы среди тех кандидатур, которые ему были представлены, выбор пал на тебя.
Но я в это объяснение не очень верю, потому что у меня тогда не сложились отношения с председателем Совета Министров РСФСР Михаилом Соломенцевым и секретарем ЦК КПСС Михаилом Сусловым, который, кстати, курировал МИД. Мы с ним беседовали, конечно, перед поездкой в Гавану. Я говорил: «зачем мне ехать, мне 53 года, я уже старый, здоровье неважное, а там - тропики, другой климат» и все такое. Но в наше время отказаться было невозможно: надо, значит, - надо.
В.Л.: По принципу, партия сказала: «надо», - комсомол ответил: «есть».
В.В.: Именно так. Но оговорюсь, для меня, в конце концов, это оказался очень полезный выбор, да и время для поездки на Кубу очень интересное. Я получил, работая на дипломатическом поприще, хороший дополнительный опыт, которого не имел. Контактировал там не только с Фиделем и с кубинцами, а мы имели связи и с иностранными посольствами, с отделом интересов США на Кубе.
В.Л.: Но США в то время не имели никаких дипломатических отношений с Кубой.
В.В.: Да, хотя отдел интересов США работал при посольстве Швейцарии. Посольство Швейцарии размещалось в небольшом домике, а Отдел интересов США занимал огромное здание на самом видном месте на побережье океана в центре Гаваны. Там работали сотни, если не тысяча американских специалистов. Правда, и мы не отставали.
У нас сложились очень добрые отношения и с Фиделем, и с Раулем Кастро, мы с ним особенно сдружились, с другими руководителями Кубы. Я пытался там действовать таким образом, чтобы это было интересно и полезно Кубе и нам, естественно, тоже. Чтобы наши интересы не страдали, чтобы мы блюли дисциплину, не производили на кубинских специалистов негативного впечатления. Мне приходилось много разъезжать по острову, по стройкам, по предприятиям, по воинским частям - повсюду, У нас большая колония была, там работало примерно 8-9 тысяч специалистов.
В.Л.: Гражданских или военных тоже?
В.В.: Всех вместе. Там, действительно, была большая армейская группа советников. И была воинская часть. Она помогала создавать кубинскую армию, обучать солдат и офицеров Кубы. Повстанческая армия Фиделя была, по сути, партизанской армией. Она совершила героические подвиги, но и совершила немало ошибок во время боевых действий в конце 50-х годов...
(Продолжение следует)
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
